Библиотека русской школы магии китеж-град. Кем на самом деле был Николас Фламель? Дом николя фламеля в париже

Фламель "Завещание"

Перевод и предисловие Глеба Бутузова

От переводчика

Как принято теперь считать, текст "Завещания" не принадлежит перу Николя Фламеля; он был написан гораздо позднее, предположительно во второй половине XVIII века. И тем не менее, его нельзя назвать фальсификацией в полном смысле этого слова, так как написан он, несомненно, адептом, следовавшим путем Фламеля, и скрывшим свое имя за подписью старого Мастера, что вполне отвечает Традиции. Как гласит легенда, первоначальный текст был написан Фламелем на полях карманной псалтыри в виде шифра, ключ к которому он передал своему племяннику. Каждая буква имела четыре варианта написания, так что общее число знаков, составлявших код, было 96. Дом Антуан Жозеф Пернети и господин Сен-Марк, обладатели текста (или его копии), потратили очень много времени на расшифровку кода, но безрезультатно, и Сен-Марк уже был готов отказаться от этой затеи, когда Пернети сумел определить знаки, обозначавшие гласные, и вскоре они вдвоем расшифровали все "Завещание"; произошло это в 1758 году. Четыре года спустя Пернети сообщил о существовании неизвестного произведения Фламеля широкой публике в "Литературном Ежегоднике". Однако оригиналы текста (и французский, и закодированный) были объявлены утраченными. В 1806 г. в Лондоне появился английский перевод "Завещания", изданный J. and E. Hodson (см. http://www.levity.com/alchemy/testment.html) - очевидно, на основе цитат Пернети, так как текст значительно сокращен; кроме того, английская версия содержит неточности. Чем же мы обладаем сегодя? Эжен Канселье, ученик Фулканелли и неутомимый исследователь, в 1958 году обнаружил искомый текст в коллекции манускриптов Национальной библиотеки в Париже (MS 14765, р. 197-220). Автором рукописной копии, созданной в конце восемнадцатого века, был шевалье Дени Молинье, любитель Герметического искусства, как он себя представил. На основе этой наиболее полной версии и выполнен предлагаемый вашему вниманию перевод. Поскольку оригинал обладает лексическими и грамматическими особенностями, характерными для французского языка пятнадцатого века (если это и мистификация, то выполненная по всем законам жанра), при переводе я столкнулся с определенными трудностями, и я не отрицаю, что в нем могут содержаться неточности, не имеющие принципиального характера. Я также хотел бы обратить внимание читателя на различие субстанций, называемых Фламелем сатурном и сатурнией, ртутью и меркурием, луной и серебром; в этих различиях спрятаны ключи ко многим тайнам, а также ловушки для легковерных и невнимательных. Что касается текста "Завещания" в целом, то по мнению многих (иногда не сходящихся ни в чем другом) современных последователей великого Мастера, ценность текста "Завещания" не вызывает ни малейших сомнений.

Предисловие. ФЛАМЕЛЬ, АЛХИМИЯ И КОЛЕСО ИСТОРИИ

В парижском издании Медико-психологических Анналов (ноябрь 1901г., т.14) русский психиатр П.Б.Ганнушкин опубликовал небольшой труд под названием «Сладострастие, жестокость и религия». В нем он кратко и доказательно продемонстрировал сущностную связь трех упомянутых в названии понятий, на первый взгляд, далеких друг от друга. Заглавие данного эссе напоминает название работы Ганнушкина, но с одним существенным отличием: входящие в него понятия, хотя и кажутся на первый взгляд неразрывно связанными, на поверку оказываются разделенными глубокой, если не бездонной, пропастью. Но об этом позднее.

Для начала посмотрим на объект нашего исследования тем самым первым взглядом. Итак, Николя Фламель. Французский герметический философ, которого Гюго ставил в один ряд с Аверроэсом и Гийомом Парижским; безусловно, удачливый алхимик, так как, будучи скромным клерком, стяжал богатство, вызывавшее зависть коронованных особ; несомненно, историческое лицо, оставившее после себя многочисленные документальные свидетельства своей благотоворительной деятельности, недвижимость, и даже надгробную плиту. История его жизни, изложенная им самим в предисловии к «Иероглифическим Фигурам», многократно переписывалась и пересказывалась целой армией исследователей и биографов, начиная с семнадцатого века и заканчивая двадцатым, следы железных пальцев которого еще видны на шее человечества. Какова же его, в высшей степени правдоподобная, история?

В 1330 году, в семье небогатых, но, как отмечает сам Фламель, очень достойных и честных людей, родился мальчик Николя. Произошло это в городке Понтуаз, в двадцати пяти километрах на север от Парижа. Несмотря на скромный достаток, семья Фламелей дала ребенку приличное образование, хоть он и не слишком хорошо овладел латынью, на что сетовал впоследствии. Приобретя необходимые знания, Николя отправился в соседний Париж зарабатывать на жизнь профессией общественного писаря и нотариуса. Поначалу он обосновался вместе с собратьями по цеху неподалеку от Кладбища Невинных [Младенцев], а затем, когда гильдия писарей переселилась в район церкви Сен-Жак-деля-Бушери, переехал туда в месте со всеми. Его скромная контора, а точнее, деревянная пристройка, ничем не отличалась от остальных; ее площадь была около полутора квадратных метров, то есть ровно столько, сколько нужно, чтобы разместитить малюсенький стол и стул. Располагалась она на улице Писарей; в английских переводах Фламеля ее часто называют улицей Нотариусов, а в русском переводе «Собора Парижской Богоматери» Гюго даже улицей Писателей, что уже слишком, потому что трудившиеся на ней йcrivains, конечно же, не были писателями - они были общественными писарями, нотариусами, каллиграфами и переписчиками книг, часто совмещая все эти профессии в одном лице. В частности, Фламель был известен как искусный «издатель»; книгопечатание еще не было изобретено, и создание рукописных копий было единственным способом тиражирования. Кроме того, он пользовался уважением среди парижской знати, потому что некоторые особенно оригинальничающие вельможи брали у него уроки письма, чтобы научиться писать на бумаге свое имя (размеры невежества в то время трудно себе представить). Жил Фламель фактически напротив своей конторы, на углу улиц Писарей и Мариво ; дом его был известен как «дом под Королевскими лилиями», так как над входом красовался барельеф с их изображением. У Фламеля в дневные часы всегда было много народу - его ученики и подмастерья старательно выполняли задание по переписыванию книг и копированию иллюстраций; там же радушный Фламель кормил их обедом.

Как-то раз, когда Николя стукнуло уже сорок, миловидная вдова, оформлявшая в конторе Фламеля документы на собственность, дала ему понять, что совсем не прочь снова выйти замуж, и господин нотариус ей очень приглянулся. Хотя мадам Пернелль Лета - так ее звали - была старше Николя, она выглядела довольно молодо, и была обаятельна; желание оказалось взаимным. Свадьба не заставила себя ждать, так что вскоре в доме под лилиями зажила молодая семья. Новая хозяйка, имея некоторые сбережения, доставшиеся ей от покойного мужа, наняла кухарку и горничную; не то чтобы она была ленива или избегала домашней работы, но прокормить все увеличивающуюся ораву подмастерьев, столовавшихся в доме, и убирать за ними, было не под силу одной женщине, а Фламели всегда с заботой относились к своим работникам, и угощали их от души. Сами же хозяева жили скромно, носили недорогую одежду и ели на глиняной посуде, зато качество блюд было хорошо известно за пределами дома… Но тут следует заметить, что в этой идиллии все же был один изъян.

Много лет назад, задолго до знакомства Фламеля с мадам Лета, его посетил удивительный сон. С неба к нему спустился ангел, держащий в руках большую старинную книгу, богато инкрустированную золотом. «Фламель, - сказал ангел, - посмотри на эту книгу. Ты не поймешь в ней ничего, равно как и все другие люди. Но настанет день, и ты увидишь в ней то, что больше никому видеть не дано». Николя протянул руку к книге, но ангел вместе с ней стал быстро удаляться, и в конце концов растворился в золотистой дымке. Фламель не придал значения этому сну, пока с ним не произошел интересный случай. Надо сказать, что постепенно расширяя свое «книгоиздательское» дело, он занялся перепродажей редких книг, так что его дом отчасти принял на себя функции букинистической лавки. И вот в один из дней 1357 года по цене два флорина им была приобретена красивая старинная книга, написанная не на бумаге или пергаменте, а на чем-то очень плотном, напоминавшем кору молодого дерева. Фламелю часто попадались алхимические труды, он даже переписывал их по заказу, но особого интереса у него этот предмет не вызывал; и все-таки, эта книга была точь-в-точь похожа на ту, которую ему показал во сне ангел. На первой странице ее значилось: АВРААМ ЕВРЕЙ, ПРИНЦ, СВЯЩЕННИК, ЛЕВИТ, АСТРОЛОГ, И ФИЛОСОФ, ПРИВЕТСТВУЕТ ЕВРЕЙСКИЙ НАРОД, ГНЕВОМ БОЖЬИМ РАССЕЯННЫЙ СРЕДИ ГАЛЛОВ. Книга содержала прекрасные цветные иллюстрации и текст на латыни, а также слова на «неизвестном древнем языке», который Фламель принял за греческий, хотя, скорее всего, это был иврит. Николя был столь заинтригован, что день и ночь проводил за изучением этого труда, суть которого состояла в обучении Еврейского народа искусству трансмутации металлов и получения алхимического золота, которым автор рекомендовал платить подать Римскому Императору. Несмотря на то, что, казалось бы, Фламель уже начал разгадывать смысл некоторых символических иллюстраций и понимать modus operandi , он нигде не находил намека на то, с какой же материей изначально следует работать; немудрено, ведь адепты никогда не могли себе позволить в письменной форме открыто называть это вещество, заключающее в себе главную герметическую тайну. Но у кого же искать помощи в этом деле? Как получить разгадку первоматерии? Снедаемый такими мыслями и сомнениями, молодой супруг часто уединялся у себя в комнате, был весьма рассеян и вздыхал без видимой причины, чем вызвал серьезное беспокойство мадам Фламель. Однажды Николя сдался, и уступил настойчивым расспросам супруги. Он поделился с ней своей тайной, и, - весьма неожиданно, - загадочная книга настолько заинтересовала Пернелль, что основным вечерним времяпровождением обоих молодоженов с того момента стало совместное рассматривание прекрасных иллюстраций и высказывание предположений касательно их символического смысла. В этом месте мы с вами, уважаемый читатель, незаметно и вполне в духе постмодернизма, вплываем в русло основного повествования книги «Иероглифические Фигуры»; есть смысл проплыть еще немного дальше, по воле волн фламелевского сюжета.

Николя, осознав, что без посторонней помощи они с Пернелль так и будут теряться в догадках, коротая дни до самой смерти, принимает единственно правильное - и безопасное - решение. Он без особого труда, поскольку в этом и заключается его профессия, копирует иллюстрации из книги Авраама Еврея, а саму книгу хорошенько прячет в доме. Копии же он, соблюдая осторожность , начинает показывать людям из числа своих клиентов, которые, по его мнению, могли бы помочь в этом деле. Однако большинство из них не понимали даже, о чем идет речь в удивительном манускрипте Фламеля. Когда же Николя объяснял, что труд этот посвящен «благословенному Камню Философов», его собеседники начинали улыбаться, а некоторые позволяли себе откровенно подшучивать над выжившим из ума нотариусом. И все же, в один прекрасный день он продемонстрировал свои картинки доктору медицины, некоему Мэтру Ансольму, который - как показалось Фламелю - был весьма искушен в алхимии; тот страшно обрадовался, что копия такого ценного манускрипта попала к нему в руки. Он доходчиво и правдоподобно разъяснил Николя смысл рисунков, и в результате этого прекрасного разъяснения Фламель провел в лаборатории, которую оборудовал в подвале своего дома, двадцать один год - разумеется, с нулевым результатом. В конце концов, немолодая уже семья Фламелей сделала вывод, что они пошли по неправильному пути, и о советах господина Ансольма следует забыть. В шестьдесят с лишним лет Фламель вернулся туда, откуда начинал. Но алхимик не пал духом, а решил предпринять весьма серьезный шаг: он отправится в паломничество в Испанию, в город Святого Иакова, на покровительство которого всегда рассчитывал, и там, среди множества синагог, найдет иудея духовного звания, который разъяснит ему истинный смысл книги Авраама.

Итак, взяв посох и накидку пилигрима, Фламель отправляется в путь. Галисийский город Сантьяго де Компостела, ныне являющийся столицей автономной области Ля Корунья на северо-западе Испании, был одним из важнейших пунктов паломничества последователей католической религии начиная с IX века, когда вблизи него обнаружили останки, приписываемые Святому апостолу Иакову. В 1128 году там была заложен собор Святого Иакова, в котором находилась могила с захоронеными в ней мощами, предположительно принадлежащими великому апостолу; поездка Фламеля не являлась чем-либо экстраординарным, она скорее соответствовала репутации набожного человека, закрепившейся за Фламелем. Он благополучно завершает паломничество молитвой в соборе, и начинает долгий обратный путь - не найдя, как собирался, знающего иудея в синагогах Сантьяго. На обратном пути он останавливается в кастильском городе Леоне, где встречает Мэтра Канчеса, радость которого при известии о том, что книга Авраама Еврея найдена, не знает пределов. Это именно тот человек, который нужен Фламелю; удовлетворившись сообщением, что книга находится у Фламеля дома, в Париже, господин Канчес немедленно отправляется в месте с ним во Францию, по дороге разъясняя все загадки манускрипта внимающему ему Николя. Из Леона они едут в Овьедо, а затем в Сансон, где пресаживаются на морской транспорт, доставивший их на Французский берег; логично предположить, что высадились они в Ля Рошель, уже в XIV веке известном как крупный торговый и военный порт на западе Франции. Далее они следуют через Орлеан по направлению к Парижу, но тут Мэтра постигает несчастье - рвота, явившаяся следствием морской болезни, не только не оставила его, но еще усилилась, и Канчес, не вставая с постели в Орлеанской гостинице, умирает на руках Фламеля - конечно, успев рассказать ему все секреты Великого Делания. Похоронив компаньона и заказав за упокой его души ежедневную мессу, Николя благополучно добирается до Парижа, где его встерчает с распростертыми объятиями верная Пернелль.

Итак, паломничество завершено. Все соответствует приметам времени, ничто не нарушает стройной сюжетной лини средневекового романа - простите, автобиографии Фламеля. Есть, правда, несколько странных моментов, иногда просвечивающих сквозь ткань повестования, подобно турецким туфлям, что предательски выглядывали из-под сутаны прелата в романе Яна Потоцкого . Например, где-то на середине своего пути в Галисию, Фламель останавливается в Монжуа, городе, название которого он пишет как Montjoye; во Франции есть только один Montjoi, лангедокский городок недалеко от Перпиньяна, каковой никак не мог оказаться у него на пути, поскольку расположен гораздо ближе к Средиземному морю, чем к Бискайскому заливу. Есть другой город, который подходит на эту роль - кастильский город Монтехо (Montejo), однако переводить его название на французский как Монжуа, мягко говоря, некорректно, - если только название это, то есть Гора Радости (Mont-joie), не играет очень важной роли во всей истории паломничества: Гора Радости Философов, над которой сияет звезда Святого Иакова Компостельского (Compo-stela, звездное поле)... Быть может, и другие названия - и имена - имеют столь же важное значение в повествовании Фламеля? Фулканелли, par excellence адепт ХХ века, в своем труде «Обители Философов» разъяснил алхимическое значение каждого символа - а ими являются практически все имена собственные, - в книге Фламеля «Иероглифические Фигуры». Разъяснил, и сделал вывод, что персонаж, носящий фамилию Фламель, совершил свое длительное и плодотворное паломничество к Святому Иакову, не выходя за пределы лаборатории в подвале дома на углу улицы Писарей и Мариво.

К этой мысли мы еще вернемся позднее. А пока, покинув плавное течение сюжета «Иероглифических Фигур», вернемся к историческим документам. Вышеизложенную концепцию жизни алхимика Николя Фламеля, в основе которой лежит обнаружение им легендарной книги Авраама Еврея, и обретение учителя в лице испаского еврея по имени Канчес, - то есть события, описанные им же самим в предисловии к «Иероглифическим Фигурам», - разделяли многочисленные исследователи жизни и творчества великого французского адепта . Пожалуй, единственной, и беспримерной по глубине анализа альтернативной версией до недавнего времени была лишь та, что предложил Фулканелли в 1930 году, когда вышло первое издание его «Обителей»... Какие же еще биографические факты мы можем почерпнуть из этих книг? Скажем, большое внимание всегда уделялось дате смерти - официально зафиксированной - человека по имени Николя Фламель. Умер он через девятнадцать с половиной лет после своей супруги Пернелль, 22 марта 1417 года - иногда указывается 1418 год, но это неточность, - оставив составленное по всем правилам завещание (включая предполагаемую надпись на могильной плите), датированное ноябрем 1416 г. Что же тут такого подозрительного? Дело в том, что 22 марта, день весенного равноденствия, когда солнце входит в знак Овна, является традиционным днем начала Великого Делания - красивая деталь в биографии алхимика, не правда ли? Зная, что универсальное лекарство , коего у Фламелей был нескончаемый запас, во много раз удлиняет жизнь адепта , можно предположить, что смерть обоих Фламелей была мистификацией, выполненной по всем законам жанра, с могильной плитой и записью в церковной книге. Согласно легенде, после того, как воспоминания о Фламеле были захоронены в его родной Сен-Жак-дела-Бушери, он сам отправился в Швейцарию, где его ждала (целых двадцать лет?) живая и здоровая супруга. Последующие три столетия они занимали себя путешествиями по Индии и Ближнему Востоку . Причем вера в их благополучное существование была настолько сильна, что кроме многочисленных туманных свидетельств о встрече с Фламелями в разных экзотических странах, сразу несколько добропорядочных парижан в один голос заявили, что видели чету Фламелей вместе с их сыном, родившимся в Индии, проследовавших в ложу Парижской оперы одним прекрасным вечером … 1761 года . В числе прочих фактов иногда цитируют известную историю, упоминаемую Борелем в его «Сокровищнице» : когда короля стали раздражать слухи о баснословном богатстве некоего Фламеля, он - вполне логично - отправил к нуворишу налогового инспектора, господина де Крамуази. Реакция Николя была вполне в духе времени (точнее, в духе всех времен) - правда, он не стал нагружать инспектора золотом, а отсыпал ему немного порошка, который, согласно воспоминаниям потомков, в течение многих поколений хранился в семье де Крамуази. В докладе же королю было указано, «что господин Фламель живет в очень в стесненных условиях, ест из глиняной посуды, и слухи о его богатстве весьма преувеличены». Несмотря на анекдотичность ситуации, не следует забывать, что описанное королевским налоговым инспектором фактически соответствовало действительности. С момента получения Фламелями в 1382 году красной Тинктуры, то есть философского камня, они ни су не потратили на себя - огромные средства, которыми теперь распоряжался Николя, вкладывались в постройку больниц, церквей, и приютов для бедных (один из таковых, кстати, сохранился под номером 51 на улице Монморанси; он был заложен Фламелем в 1407 году).

Весьма очевидным доказательством активной общественной деятельности Фламелей, убежденных пропагандистов алхимического искусства, служат барельфы с изображением герметических символов, или фигур, каковые Николя располагал почти на всех зданиях, постройку или ремонт которых финансировал; в качестве примера можно назвать арку на Кладбище Невинных, подробно описанную в «Иероглифических Фигурах», а также барельефы церкви Сен-Жак-деля-Бушери, простоявшей целой и невредимой вплоть до 1797 года. Несмотря на то, что церковь была разрушена, похороненная под ее обломками могильная плита (простите за странный каламбур) неожиданно объявилась в середине XIX века в антикварной лавке на берегу Сены, откуда перекочевала - уже насовсем - в музей Клюни. Парижский антиквар купил плиту у бакалейщика, который много лет использовал ее в качестве стола для рубки зелени. В верхней части плиты изображены три фигуры - Святой Петр с ключом в руке, Христос со скипетром, и Святой Павел, вооруженный мечом. Между Спасителем и Апостолом Петром избражено солнце, а между Апостолом Павлом и Иисусом - луна. Под эпитафией, описывающей Фламелеву благотворительность, расположена надпись по-латыни, гласящая: Domine Deus in tua misericordia speravi , а далее, под изображением покойника, - по-французски: «Я вышел из праха, и возвращаюсь в прах / Направляю душу к тебе, Иисус Спаситель Человечества, прощающий грехи». Итак, Фламель изобразил на своем надгробии все основные элементы Великого Делания. Меч в руке Святого Павла символизирует тайный огонь Философов, скипетр Спасителя - первоматерию Делания, а ключ в руках Апостола Петра - философское растворение, являющееся ключом к магистерию; покойник, изображенный в нижней части надгробия, символизирует не столько мертвого Фламеля, сколько важнейший этап Делания, разложение, без которого нельзя продвинуться ни на шаг. Солнце и луна, без сомнения, символизируют Солнце и Луну Философов, то есть их истинные золото и серебро.

Итак, у нас под рукой имеется множество увековеченных в камне и на бумаге свидетельств, подтверждающих, что житель Парижа скромный клерк по имени Николя Фламель строил здания на собственные деньги, которые при всем уважении к его трудолюбию нельзя было заработать сидя в нотариальной конторе, и украшал эти здания символикой, подтверждающей его глубокие познания в области так называемого Королевского искусства, то есть алхимии. И все же, эти деньги вполне могли иметь своим происхождением сундучок вдовы Лета, а как становится ясно из текста «Иероглифических фигур», герметические символы часто могут быть интерпретированы вполне в духе теологии, и наоборот. Нам известны детали его биографии, включая годы рождения и смерти, и все же последняя дата слишком символична для того, чтобы соответствовать действительности. Теперь попробуем проследить, к чему нас может привести поиск других символов в жизни этого адепта, для чего обратимся к упоминавшейся выше работе Фулканелли. В «Обителях Философов» автор напоминает нам, что, согласно легенде, Раймонд Луллий также совершил паломничество к Сантьяго де Компостелла (ровно за сто лет до Фламеля), и что большинство адептов во все времена прибегали к подобной же аллегорической форме изображения своего пути познания материи и обретения Философского Камня. Что же касается главного героя книги «Иероглифические Фигуры», то Фулканелли указывает на символичность его имени: Николя по-гречески значит «победитель камня» (Niko-laos ); фамилия же Фламель происходит от латинского Flamma, то есть «пламя», или «огонь». В свою очередь имя обретенного Фламелем в Испании учителя, мэтра Канчеса, представляет собой аллегорическое название белого сульфура Философов, характерной особенностью которого является сухость (по-гречески Kagcanox). Последователь «сухого пути» в алхимии, Фулканелли немедленно обращает внимание на странное решение, которое после знакомства Николя с Канчесом принимают компаньоны - они решают добираться до Франции морем, а не по земле, что символизирует «влажный путь», которому в итоге отдается предпочтение. Фламель, то есть огонь, благополучно добирается до Орлеана (or-lйans, что можно перевести как «там находится золото»), в то время как Канчес, то есть сульфур, погибает вследствие продолжительной рвоты, каковая в алхимии есть признак растворения и разложения - тот самый труп, изображенный на Фламалевом надгробии под надписью Domine Deus in tua misericordia speravi. Изначально же, нам следовало бы обратить внимание на одну странную деталь: дорогая старинная книга досталась Фламелю всего за два флорина, чему он искренне удивляется в предисловии к «Иероглифическим Фигурам». Дело в том, что эти самые два флорина и есть примерная необходимая сумма для приобретения материалов, используемых в Великом Делании, - в соответствии с экономическими условиями четырнадцатого столетия. В середине семнадцатого века Ириний Филалет называет несколько отличную цифру: «Как ты видишь, работа наша стоит не более трех флоринов…» , что с учетом инфляции вполне совпадает с рекомендациями Фламеля. К началу XII века папирус полностью выходит из употребеления, и тот факт, что книга была написана «на коре молодых деревьев», конечно же, указывает на египетское и «древнее» происхождение книги, но кроме этого - что гораздо важнее - еще указывает на металлическую природу Первоматерии в рамках алхимической символики. Что же получается? Не только мэтр Канчес и паломничество в Галисию могут считаться аллегорией и мистификацией, но и сам господин Фламель со своим хозяйством, домом, женой и благотворительностью, оказывается не более чем литературным персонажем. Не слишком ли это, даже при всем уважении к имени Фулканелли? Нет, не слишком. Но наличие аллегории и мистификации совсем не означает ложности или незначительности личности автора и его трудов; совсем напротив, в случае алхимии, вопросы аутентичности произведений и времени их написания предстают сложнейшими, и часто неразрешимыми, загадками - и чем важнее труд, тем сложнее загадка.

Вообще говоря, всех герметических авторов можно разделить на четыре группы: подлинные авторы, не скрывающие своего имени и обладающие документально подтвержденной биографией - самая малочисленная категория (Михаэль Майер, Монте-Снидерс, Сендивогий); анонимные авторы, скрывающиеся под именами великих ученых, теософов и других лиц, пользующихся авторитетом и служащих своего рода «прикрытием» и защитой для традиции (псевдо-Раймонд Луллий, псевдо-Аристотель, псевдо-Фома Аквинский и т.д.); авторы, скрывающиеся под оригинальными псевдонимами (их биографии, как правило, обрывочны и недостоверны - Ириний Филалет, Фулканелли, Камала Джняна, Ламбспринк); и, наконец, авторы, имеющие весьма правдоподобные имя, биографию и окружение, которые на поверку оказываются чистой фикцией. К последним, конечно же, относится бенедиктинский монах Василий Валентин, аббат Вестминстерский Кремер, и - к этой мысли приходит большинство современных исследователей - господин общественный писарь Фламель. Хотя в случае нашего героя дело обстоит еще сложнее. Если при попытке установить личности Василия Валентина и Кремера очень легко выясняется, что в бенедиктинском ордене никогда не было такого брата-алхимика, а в Вестминстерском аббатстве никогда не было аббата по фамилии Кремер, то в случае Фламеля у нас имеется множество доказательств его существования. В чем же тогда проблема? Может, легенда говорит правду? Но проблема возникает не столько из-за биографии парижского нотариуса, сколько из-за его литературного наследия. Несомненно, в четырнадцатом веке жил человек, жертвовавший деньги на приюты для бедных и церкви под именем Николя Фламель. Но большинство фактов его биографии мы знаем из его собственного трактата «Иероглифические Фигуры», а трактат этот, хотя и должен быть написан в начале XV века, впервые предстает перед глазами публики в 1612 году, когда в Париже из печати выходит Trois traiсtez de la philosophie naturelle non encore imprimez . В качестве второго трактата этого сборника выступают «Иероглифические Фигуры Николя Фламеля, писаря, находящиеся на четвертой арке Кладбища Невинных в Париже, по правую руку, если входить со стороны улицы Сен-Дени, с разъяснением упомянутого Фламеля, посвященные трансмутации металлов и ранее никогда не публиковавшиеся. Перевод с латыни П.Арно, Шевалье». Нелишне будет заметить, что латинский «оригинал» с которого этот труд переводил на родной французский Шевалье Арно, никто кроме него никогда не видел. Также стоит вспомнить, что весь вышеназванный трактат построен на анализе аллегорий, содержащихся в найденной автором Книге Авраама Еврея. Как вы можете догадаться, о существовании этой книги известно только со слов Фламеля - ни она сама, ни даже копии с нее вне контекста «Иероглифических Фигур» тоже никому и никогда не были известны. По многим признакам, для перечисления которых требуется отдельная книга, современные исследователи пришли к выводу, что текст «Иероглифических Фигур» не мог быть написан ранее XVII века, и, следовательно, не имеет отношения к нотариусу, жившему в доме под лилиями за два столетия до этого. Наиболее осведомленный в этой области человек, фактически посвятивший жизнь изучению «дела» Николя Фламеля, Клод Ганьон, в своей фундаментальной работе, название которой можно перевести как «Фламель под следствием» , высказывает предположение, что «Иероглифические Фигуры» были написаны крупнейшим издателем герметических книг Бероальдом де Вервилем в том же году, когда вышло первое издание Трех трактатов по натурфилософии, или чуть раньше; он основывает свои наблюдения на том, что большинство идей, высказанных в этом тарктате почерпнуты автором из Artis aurifera quam chemicam vocant antiquissimi auctores, опубликованного Петером Перна в1572 году в Базеле, и в деталях известном господину де Вервилю. Кроме того, Шевалье Арно является немного искаженной анаграммой имени Бероальд де Вервиль. Клод Ганьон также сумел отыскал запись библиотекаря, служившего в восемнадцатом веке в библиотеке Сент Женевьев; в ней упоминается ныне утерянный трактат под названием «Приключения Али эль Москлана, известного как Халиф Сломнял, переведенные с арабского неким Раби эль улле де Деон», датируемый 1582 годом. Ганьон отмечает, что странное имя переводчика представляет собой опять-таки анаграмму имени Бероальд де Вервиль, в то время, как имя главного героя (Slomnal Calife) является ничем иным, как точной анаграммой имени Николя Фламель. Другими словами, перед нами типичный по своему «анамнезу» алхимический трактат - книга, написанная спустя примерно двести лет с момента смерти предполагаемого автора, и основанная на произведении, которого никогда не существовало. Настоящим автором ее вполне мог быть издатель, или - кто знает? - адепт XVI века, навсегда исчезнувший под маской общественного писаря Николя Фламеля.

Как же обстоит дело с другими трудами французкого мастера, коих нам известно еще три? Самой лаконичной, и пожалуй, наиболее интересной в литературном отношении, является работа под названием Краткое изложение Философии, или скорее Сумма Философии, поскольку в названии явно чувствуется намек на Фому Аквинского. Эта небольшая поэма, в которой излагается основная герметическая концепция природы металлов и условия их трансмутации, была впервые опубликована в 1561 году, то есть за полвека до «Иероглифических Фигур», в составе небольшой антологии «О трансмутации металлов: три старинных трактата в стихах» . Историк герметической традиции Ленгле-Дюфреснуа предполагал, что Краткое изложение Философии было написано Фламелем в 1409 году . Интересно, что сопоставление несколько наивной стихотворной манеры Краткого изложения и надписей, оставленных Фламелем на различных памятниках (в частности, на надгробии его супруги Пернелль), показывает, что эти тексты действительно могли быть написаны одним и тем же лицом. Так что, возможно, эта поэма имеет непосредственное отношение к Фламелю - или скрывавшемуся под этим псевдонимом анонимному адепту. Что же касается другой работы, самой длинной из всех, Книги Прачек, то вплоть до ХХ века она была известна только лишь в виде манускриптов, и чаще всего именовалась Книгой наижеланнейшего из желаемого по первым строкам повествования. Представленный в данном издании перевод выполнен на основе рукописи из Национальной Библиотеки в Париже , датируемой XV веком. Этот документ представляет собой стопку из 126 листов пергамента размером 15 х 11 см, заполненных каллиграфически выписанным готическим текстом, который завершают слова: «Настоящая книга принадлежит Николя Фламелю из общины Сен-Жак-деля-Бушери, и написана она его собственной рукой». Прекрасный пример инструкции по лабораторной алхимии, Книги Прачек посвящена так называемой Второй работе, состоящей из операций увлажнения и кальцинации. Ее название Le Livre des Laveures дословно переводится со старофранцузского как «книга стирок»; и действительно, каждый этап работы в ней называется Стиркой. Однако в современном французском слово laveur означает «мойщик», то есть в некотором смысле прачка мужского рода; значаение же образа женщины, стирающей белье, в алхимии трудно переоценить. Например, в третьей эпиграмме «Убегающей Аталанты» под девизом Следуй примеру женщины, стирающей белье, Майер пишет :

«Пусть тот, кто любит тайные доктрины
Ни одного намека не пропустит.
Ты видишь женщину, что стиркой занята,
И добавляет в чан воды горячей?
Ее примеру следуй, а не то познаешь пораженье,
И с тела черного не смоешь грязь» .

Именно этому процессу смывания алхимической грязи и посвящена Книга Прачек - а что еще представляет из себя алхимия, как не «отделение нечистот от чистой субстанции»?

Заключительной работой в данной антологии вполне логично стало Завещание Фламеля. Упоминание об этом тексте впервые встречается в «Ежегоднике» Фрерона за 1758 год, в письме за номером XI, без подписи . Анонимный автор этого письма, кстати, вступает в полемику по поводу того был ли исторический Фламель алхимиком, или нет - и в доказательство своего положительного мнения по этому вопросу приводит воспоминания Пернети , который будто бы видел некий алхимический манускрипт, принадлежащий руке Фламеля, и датированный 1414 годом. Он представлял собой карманный молитвенник, на полях которого был написан алхимический трактат. В нем Фламель обращается к своему единственному наследнику, сыну Изабель, сестры его дражайшей супруги; наставления дяди, конечно же, представляют собой рецепт получения Тинктуры Философов. В 1762 году уже сам дом Пернети выступает в «Ежегоднике» , на этот раз приводя отрывки из Молитвенника, как известна нам эта работа по-французски, или Завещания, как принято озаглавливать ее переводы, каковой традиции следует и данный русский перевод. Вряд ли стоит сомневаться, что анонимным автором первого письма был кто-то другой; несомненно, Антуан-Жозеф написал и его, а также - как считают многие исследователи - и само «Завещание». По многим признакам, цитируемый им текст не мог быть написан ранее середины XVIII века. В соответствии же с легендой, созданной Пернети, первоначальный текст был написан Фламелем на полях молитвенника в виде шифра, ключ к которому он передал своему племяннику. Каждая буква имела четыре варианта написания, так что общее число знаков, составлявших код, было 96. Дом Пернети и его друг господин Сен-Марк, предполагаемые обладатели текста, потратили очень много времени на расшифровку кода, но безрезультатно, и Сен-Марк уже был готов отказаться от этой затеи, когда Пернети сумел определить знаки, обозначавшие гласные, и вскоре они вдвоем расшифровали всё «Завещание»; произошло это в 1758 году. Однако оригиналы текста (и французский, и закодированный) затем были объявлены утраченными. В 1806 г. появился английский перевод «Завещания» , созданный, очевидно, на основе цитат Пернети, так как текст значительно сокращен; кроме того, английская версия содержит неточности. Неточности относительно чего? Дело в том, что ХХ век внес значительную ясность в это дело. Эжену Канселье, ученику Фулканелли, алхимику и исследователю герметической традиции, в 1958 году посчастливилось обнаружить утерянный текст в коллекции манускриптов Национальной Библиотеки в Париже . Автором этой рукописной копии, созданной в конце восемнадцатого века, был некий шевалье Дени Молинье, любитель Герметического искусства, как он себя представил. Кстати, Канселье высказал весьма интересную мысль: на основе некоторых графических особенностей рукописи можно предположить, что этим любителем Герметического искусства и был сам Антуан-Жозеф Пернети, отправивший своебразное «письмо в будущее» - ведь два столетия этот текст считался безвозвратно утерянным . Итак, вывод который мы можем сделать, на первый взгляд весьма неутешителен: из четырех трактатов, представляющих собой алхимический корпус Фламеля, только два могли быть написаны этим автором в XV веке - если автором был Фламель, и если Фламель был алхимиком. Два другие трактата, а именно автобиографический роман «Иероглифические Фигуры» и «Завещание», были написаны значительно позднее, и точно не известно кем. Но эта неутешительность на самом деле мнимая, потому что мы имеем четыре превосходных алхимических текста, написанных адептами (на этот счет уж ни у кого сомнений не возникает), и они, подобно синоптическим Евангелиям, не содержат никаких противоречий - для тех, кто умеет видеть. Если же взглянуть на колесо истории с вершины горы Философов, с точки зрения уходящей в далекое прошлое и простирающейся в невообразимое будущее герметической традиции, то оно покажется не более чем маленькой точкой - и уже не различить, где четырнадцатый век, где двадцатый, где начинается жизнь, и где кончается смерть.

Мое парижское путешествие было тесно связано с Николасом Фламелем. Николас Фламель (1330-1418) - парижский алхимик, который, согласно легенде, открыл секрет философского камня. В Париже сохранилось несколько мест, связаных с этим удивительным человеком. После смерти родителей Николас переезжает из родного Понтуаза в Париж, где устраивается писарем на государственную службу, где читал, переводил и переписывал различные старинные рукописи. . "Писарем в штабе отсиделся", ага. Потом Николас женится на зрелой даме, дважды вдове по имени Перренелль. Он обзаводится двумя мастерскими - для себя и для своих копировальщиков-подмастерьев. Кроме того он становится владельцем книжной лавки, которую он открыл прямо на ступенях церкви Сен-Жак-ля-Бушри , и занялся продажей древних манускриптов. Тут-то все и начинается...

Дом Николаса Фламеля, построенный в 1407 году, который считается старейшим зданием в Париже (Rue de Montmorency, 51. Метро Rambuteau)

Однажды Николасу приснился странный сон. Он увидел спускающегося с небес ангела, который держал в руках книгу, страницы которой, изготовленные из древесной коры, были переплетены в медь. Крылатые боги на обложке переплетались с драконами, а цветущие деревья с мертвыми младенцами. Ангел сказал Фламелю, чтобы тот как следует запомнил эту книгу. «Однажды ты вновь увидишь сию книгу и найдешь в ней нечто, что дано увидеть лишь тебе одному». Через некоторое время к нему домой пришел незнакомец, который предложил купить у него старинный фолиант. На первой странице золотым тиснением было написано посвящение иудейскому народу, подписанное Авраамом – «иудеем, принцем, жрецом, астрологом и философом». Увидев книгу, Фламель узнал ее, ведь это была именно та, "ангельская" книга. Те же драконы, боги, младенцы, те же загадочные знаки. Николас купил эту книгу за смешные по тем временам два флорина...

"Книга Иудея Авраама" становится делом на 20 лет жизни Николаса. 20 лет он расшифровывает таинственные тексты, оказавшиеся руководством по трансмутации металлов, предполагавшим, что его владелец уже обладает философским камнем. Текст на латыни дался легко, однако для понимания наиболее важных глав требовались обширные знания в каббале, в древнеарамейском языке и в алхимии. Фламелю пришлось отправиться в Испанию, на поиски человека, разбирающегося в каббале. Многие евреи были вынуждены покинуть Францию и обосновались в Испании. Вместе с паломниками от церкви Сен-Жак-ля-Бушри отправился Фламель в Сантьяго-де-Компостела.

Башня Сен-Жак

В средние века во дворе этой церкви предавали земле казненных преступников и мучеников, от ее ворот пилигримы отправлялись в великое паломничество в Испанию, в Сантьяго-де-Компостела (Сен-Жак-де-Компостель), где находилась гробница апостола Иакова. Святой Иаков (Сент-Джеймс, Сен-Жак) был одним из тех рыбаков, которых Иисус призвал к себе в ученики. Он первым из апостолов принял мученическую смерть, его тело было положено в лодку и доставлено в испанский порт Ирия. Там христиане погребли останки святого. Св. Иаков считается победителем мавров, т.к. он явился королю Испании в канун его битвы с войском эмира Кордовы, уверив монарха в победе, а также появился в день битвы верхом на белом коне и повел за собой армию. Пилигримы по сей день идут на поклон святому. Идут они пешком, опираясь на посох и неся с собой котомку с привязанными раковинами моллюска-сердцевидки - символа св. Иакова.

После Великой французской революции уже упоминавшиеся тут рэволюционэры разрушили церковь Сен-Жак-ля-Бушри. Белоснежная башня уцелела просто чудом.

Посетив святыню, Николас, уже уставший и разочарованный, повернул назад, и судьба на одном из постоялых дворов столкнула его с раввином Мастером Канчесом, который, по словам Фламеля, с удивлением и радостью ознакомился с трактатом и вызвался помочь. Но, увы, переведя часть текста, Мастер умер от лихорадки. Николя Фламель, который и после смерти раввина продолжил расшифровку текста, понял, с какой силой он соприкоснулся. Он писал: «Я всем сердцем желаю, чтобы тот, кто ищет тайну великих мужей, тщательно обдумал эти идеи жизни и грядущего воскрешения...». Современные исследователи считают, что в руки Фламеля попала одна из наиболее загадочных книг человечества – «Сефер Ецира» («Книга Творения»). Эта книга – основа учения каббалы, появившаяся задолго до всех остальных книг. Самая главная тайна - как и для чего Бог сотворил наш мир, скрыта в этой книге. Считается, что эту книгу Всевышний продиктовал Аврааму, а ключи к ней (в виде знаний каббалы) дал Моисею на горе Синай...

Как-то очень внезапно скромный книготорговец Фламель становится восхитительно богат, в его собственности 30 домов с участками земли. Он становится меценатом, на его средства строятся часовни и госпитали, он вкладывает огромные средства в развитие искусства. В 1402 году он теряет Перренелль. Сам Фламель умирает предположительно в 1418 году. К своей смерти он готовился тщательно и загодя. Он купил себе место для погребения в церкви Сен-Жак-ля-Бушери. От нее сейчас осталась только лишь одна башня Сен Жак. Все свое состояние он также завещал этой церкви.

Спустя два века после смерти алхимика его могилу, но его тела в ней не было. Где оно бродит - доподлинно неизвестно. А вот то, что оно бродит - болтают... В середине XIX века нашли надгробную плиту Фламеля. Какой-то бакалейщик запросто резал на ней продукты питания. Сейчас плита находится в .

В верхней части плиты изображены Пётр с ключом, Павел с мечом и Христос. Между ними располагаются фигуры Солнца и Луны. Ниже следует эпитафия благотворительной деятельности Фламеля, затем надпись на латыни «Господь Всевышний на Твоё милосердие уповаю», изображение мёртвого тела и надпись на французском «Я вышел из праха и возвращаюсь в прах. Направляю душу к тебе Иисус Спаситель человечества, прощающий грехи».

Путешественник XVII века Поль Люка рассказывал о том как однажды он гулял по саду возле мечети в городе Брусса (сейчас это Турция). Там он познакомился с человеком, который говорил, что он является одним из лучших друзей Николаса Фламеля и его жены, с которыми он расстался в Индии не более 3 месяцев назад. Т.е. парню по рассчетам было бы более 300 лет. В XVIII веке священник Сир Морсель утверждал, что видел Николаса Фламеля за работой в подземной лаборатории в центре Парижа. По его словам, лаборатория была отделена от внешнего мира семью дверями. В 1761 году Фламеля с женой «заметили» в парижской опере. На этот раз их сопровождал сын, который по слухам был ими рождён в Индии. Опа. В 2010 году, на последней пресс-конференции Митьков художник Дмитрий Шагин заявил, что сейчас работает над серией картин-портретов Николаса Фламеля и что позирует ему сам оригинал. Он как бы пошутил, но друзья Шагина уверяют, что Николас Фламель жив и обитает в России.

Николас, если Вы живы (а я в этом практически уверена), я передаю вам привет и мечтаю с вами поговорить хоть раз! Потому что сколько же интересного можно увидеть за такую долгую жизнь, чтобы рассказать даже в случайной беседе!

НИКОЛЯ ФЛАМЕЛЬ - самый знаменитый алхимик Средневековья.

Николя́ Фламе́ль (фр. Nicolas Flamel или лат. Николас, 1330-22 марта 1418) - французский алхимик, которому приписывают изобретение философского камня и эликсира жизни.

Биография

Николас Фламель родился в 1330 году в окрестностях Понтуаза в бедной семье. Считается, что его родители умерли, когда он был молодым, после их смерти Николас переезжает в Париж и становится общественным писарем.

После женитьбы на Перренелль, женщине зрелых лет и дважды вдове, Фламель арендует две мастерских, одну для себя, другую - для своих подмастерьев и копировальщиков. Всё имущество супругов переходит в совместное владение.

В 1357 году Фламель, будучи владельцем небольшой книжной лавки, приобретает для неё папирус, известный как «Книга Иудея Авраама». В течение 20 лет он пытается разгадать «тайный смысл» книги, часть которой была написана на арамейском языке. Для перевода этой части книги он под видом паломничества посещает еврейские общины Испании (в то время евреям запрещалось жить во Франции), после чего возникает миф о том, что Николасу Фламелю якобы удалось раскрыть секрет философского камня. Миф укрепился в связи с долгой жизнью Фламеля.

В 1382 году Фламель в течение нескольких месяцев становится собственником около 30 домов и участков земли. В старости Николас Фламель занимается меценатством, учреждает несколько фондов, вкладывает деньги в развитие искусства, финансирует постройки часовен и больниц.

В 1402 году умирает Перренелль, жена Николаса. Сам Фламель умирает предположительно в 1418 году, предварительно купив себе место для погребения в церкви Сен-Жак-ля-Бушери. Поскольку у него не было детей, почти всё своё имущество он завещал этой церкви. После их смерти возникает легенда, что якобы Фламель предсказывал свою смерть и тщательно к ней готовился, что якобы на самом деле похороны были инсценированы, а Фламель со своей женой скрылся. Легенда получает продолжение и всё чаще Фламеля с супругой «видят» после смерти, например в 1761 году на спектакле в Парижской опере.

В 1624 году выходит английский перевод его трудов «Тайное описание благословенного камня, именуемого философским».

Сохранился дом Николаса Фламеля, построенный в 1407 году, который считается старейшим зданием в Париже (Rue de Montmorency, 51. Метро Rambuteau)

До 1789 года госпиталь ежегодно проводил процессию в Сен-Жак-ля-Бушери, чтобы помолиться о душе Николаса Фламеля. При жизни Фламель сделал около 40 значительных пожертвований в пользу госпиталя.

Появления после смерти

Спустя два века после смерти, могилу Николаса Фламеля вскрыли, но его тела в ней не обнаружили.

Путешественник XVII века Поль Люка рассказывал о странном случае, произошедшем с ним. Однажды он гулял по саду возле мечети в городе Брусса (территория нынешней Турции). Во время своей прогулки он познакомился с человеком, который утверждал, что он является одним из лучших друзей Николаса Фламеля и его жены, с которыми он расстался в Индии не более 3 месяцев назад. По словам этого человека, Николас Фламель с женой инсценировали смерть и бежали в Швейцарию. Если его слова были правдой, то возраст Фламеля на тот момент составлял около 300 лет.

В XVIII веке старый священнослужитель Сир Морсель утверждал, что видел Николаса Фламеля за работой в подземной лаборатории в центре Парижа. По его словам, лаборатория была отделена от внешнего мира семью дверями.

В 1761 году Фламеля с женой «заметили» в парижской опере. На этот раз их сопровождал сын, который по слухам был ими рождён в Индии.

В 1818 году по Парижу бродил человек, называвший себя Николасом Фламелем, который за 300 000 франков предлагал раскрыть все свои секреты.

Примечательно, что в середине XIX века у одного бакалейщика нашли надгробную плиту Николаса Фламеля. Бакалейщик использовал её в качестве доски для резки. Сейчас плита находится в музее Клюни. В верхней части плиты изображены Пётр с ключом, Павел с мечом и Христос. Между ними располагаются фигуры Солнца и Луны. Ниже следует эпитафия благотворительной деятельности Фламеля, затем надпись на латыни «Господь Всевышний, на Твоё милосердие уповаю», изображение мёртвого тела и надпись на французском «Я вышел из праха и возвращаюсь в прах. Направляю душу к тебе, Иисус Спаситель человечества, прощающий грехи».

Тем не менее, в 2010 году, на последней пресс-конференции Митьков художник Дмитрий Шагин заявил, что сейчас работает над серией картин-портретов Николаса Фламеля и что позирует ему сам оригинал. Заявил он это в шутку, однако друзья Шагина уверяют, что Николас Фламель действительно жив и обитает в России.

Завещание Николя Фламеля

Завещание написано предположительно во второй половине XVIII века тайным последователем Николя Фламеля. Согласно легенде первая версия завещания была записана Фламелем в виде шифра на полях карманной псалтыри. Ключ от шифра Николя передал своему племяннику. У каждой буквы шифра было четыре варианта написания, а общее количество знаков в коде составляло 96. В 1758 году обладатели копий текста Антуан Жозеф Пернети и Сен-Марк вместе расшифровали завещание, потратив на это много времени. В 1762 году Пернети в «Литературном ежегоднике» сообщил о существовании неизвестного произведения Фламеля. Но оригиналы текста завещания были утрачены. В 1806 году появляется английский перевод завещания, значительно сокращённый и содержащий некоторые неточности. Однако, в 1958 году Эженом Канселье в Национальной библиотеке в Париже обнаружил рукопись завещания, составленную Дени Молинье.

В завещании Фламель описывает этапы приготовления философского камня. Само завещание обращено к племяннику Николя. Фламель говорит, что он унесет рецепт приготовления камня в могилу и просит так же поступить своего племянника.

Материал из Википедии

Завещание Фламеля.

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Глеб Бутузов

Во имя Господа: Аминь.

Первым шагом на пути к Мудрости является страх перед Богом.

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Я, Николя Фламель, парижский писарь, в год 1414, в правление нашего доброго Принца Карла VI, да хранит его Господь, и после смерти моей преданной супруги Перенелль, в память о ней, и ради тебя, дорогой племянник, исполнился намерения описать тайный магистерий Порошка Проекции, или Философской Тинктуры, которую Бог соизволил передать своему ничтожному слуге, и открылась она мне так же, как и ты теперь откроешь оный для себя, следуя в работе моим указаниям. Иди путем истины, прислушивайся к советам Философов, писавших об этой тайне, но не воспринимай слова их буквально, поскольку не будет тебе от этого никакой пользы, а верь только тому, что согласуется с Природой. По этой причине не забывай молиться Богу, чтобы он ниспослал тебе понимание основы, истины и природы, каковые ты станешь искать в этой книге, где я описал все секреты слово за словом, и страница за страницей, в точности как я все делал и совершал вместе с твоей дорогой тетушкой Перенелль, о которой я скорблю весьма сильно. Я передал в этой книге все свое умение, чтобы ты не был обделен манной небесной, и Господь способствовал тебе и помогал; и чтобы ты не забывал петь ему хвалу, и всякое дело начинал и заканчивал молитвой. Книга эта истинно написана моей рукой, и предназначена церкви Сен-Жак и ее приходу, каковым я также открыл тайны известной тебе книги Авраама-Еврея, но я не могу допустить, чтобы эту книгу продавали за деньги, а посему я приложил весьма серьезные усилия, излагая в ней секрет алхимии при помощи выдуманных мною символов, ключ к которым я передаю тебе. Так постарайся же сохранить эту тайну, и не забывай того, кто сообщил ее тебе; вспоминай своего дядю, когда меня скроет пелена времени, потому что я завещаю тебе этот документ, и знание, заключенное в нем, в конце-концов сделает тебя великим мастером философской алхимии; моя радость, мое воление и прихоть заключены в том, чтобы сообщить тебе эту тайну. Делай так, как я, вновь и вновь, следуй тому, к чему я пришел лишь на склоне лет, и каковое знание да будет во славу Божьей Церкви, на помощь бедным, нуждающимся, вдовам и сиротам, подобно приютам и лечебницам, которые я основал, двадцати двум домам призрения, мною построенным и украшенным, в твердой вере и набожности. Поэтому прочти эту книгу, и сохрани в глубине своего сердца, и не сворачивай с прямой дороги истины. Воздавай хвалу милостивому Господу, который через меня разъяснил тебе магистерий, и не забывай, что тебе ясным языком и слово в слово передается все то, что совершили мы с Перенелль, и чего упорно искали с нею в продолжение двадцати трех лет тяжкого труда и уединения, и в конце-концов были вознаграждены успешным - и неоднократным - завершением магистерия, который я представляю тебе, и который я дал слово передать до того, как смерть настигнет меня, в память о нас с тетушкой; сие умение ты должен унести с собой в могилу: поступить так необходимо, чтобы не причинить вреда миру, и чтобы мы с тобой не винили себя в том, что порядок вещей непоправимо нарушен, и хаос воцарился здесь безраздельно. Мне также не хотелось бы, чтобы моя любовь к тебе привела к деяниям, противным Господу. Посему храни тайну этого мастерства, и взывай ко Святому Духу, дабы он способствовал нашим намерениям, укрепил нас, и поддержал в ходе алхимического делания путем Природы.

Я начал сей документ словами проповеди, чтобы ты не направлял свои помыслы на практику делания прежде разумения сказанного здесь слова; я бы хотел посредством теории привести тебя к пониманию алхимии как науки, позволяющей сообщать металлическим телам совершенство золота и серебра, и создавать истинный камень жизни, несущий здоровье человеческому телу. Это знание не имеет равных, и на нем основывается великое искусство Философии, позволяющее посредством универсального лекарства превращать Сатурн, Марс, Юпитер, Луну и Меркурий в чистое Солнце, сверкающее и окрашенное подобно драгоценностям, но только гораздо лучше их, и среди остальных своих качеств обладающее способностью и силой побеждать все менее совершенные металлы, а также помогать созреванию растений намного ранее назначенного им срока, и превращать всякие камни в рубины и бриллианты: это искусство и умение при помощи Природы, тайного режима нагрева и верного метода работы, а также основанное на здравом смысле и верном понимании, мало по малу придет к успешному завершению, если только ты, дабы не познать разочарование и в философской работе терпеливо следовать путем Природы, внемлешь мне и будешь иметь лишь два намерения. Первое - это верно расслышать и уразуметь все сказанное здесь. Я очень много работал, и протоптал для тебя прямую дорожку, как человек, истинно уяснивший основания природы, каковые есть Меркурий, Солнце и Луна, о чем я уже упоминал в моей книге, где представлены фигуры, которые ты видишь под аркой Невинных. Но я сильно заблуждался на протяжении двадцати трех с половиной лет, поскольку работал не имея возможности сочетать браком Луну, то есть быстрое серебро, с Солнцем, и выделить из них семенной навоз, каковой является смертельным ядом; я пребывал в невежестве относительно агента или посредника, необходимого чтобы укрепить Меркурий: но без этого агента Меркурий подобен обыкновенной воде, и он не способен растворить Луну или Солнце, как это делает вода фиксированного Меркурия, подобная клинку, заостренному усилиями философа и его умением, что ясно изображено на четвертом и пятом листах моей книги Авраама.

По этой причине твоим вторым намерением должно быть познание того, каким же образом осуществляется укрепление Меркурия металлическим агентом, без чего он никогда не сможет проникнуть в твердые чрева Солнца и Луны, каковые нельзя открыть без сульфурного духа золота и Луны. Таким образом, тебе следует сначала использовать металлический агент, каковым является королевская сатурния, а затем при помощи философского умения привести в действие Меркурий, после чего ты сможешь растворить и превратить в ликер золото и Луну, и выделить из продукта их гниения семенной навоз. Знай же, что нет другого пути и другого способа осуществления этого искусства, кроме того, который я передаю тебе слово в слово; деяние, если его не совершать именно так, как я излагаю здесь, оказывается очень трудным, потому что тела Солнца и Луны весьма прочны, и вскрыть их не так просто; в этом может помочь лишь дух, заключенный в остром клинке Меркурия, полученного путем философских преобразований, а все остальное - обман, шарлатанство и ложный путь, с которыми я сталкивался, к великому сожалению, на протяжении долгих лет; без этих преобразований меркурий остается холодным, землистым и увечным, и его силы недостаточно, чтобы проникнуть во чрево двух совершенных тел Солнца и Луны, и тело такого меркурия, не претерпевшего предварительно нагрева металлическим огнем, выделяет воду; его земля черна, и нечиста, и отторгаема, а сам он является все тем же вульгарным меркурием. Итак, если в этом состоянии он [истинный Меркурий] проникнет в их внутренности, в них войдет астральная жизнь, они начнут развиваться и расти, и станут живыми, каковыми были в рудниках, и осуществится соединение философских и не-вульгарных Солнца, Луны и Меркурия; однако, каким образом мекурий может проникнуть в них? Прежде всего, пойми, что никакая другая вода, кроме Меркурия не способна выжать Сульфур из чрева металлов, и по этой же причине в начале, и в середине, и в конце делания, нельзя достичь положительного результата, потому что это есть активное свойство, благодаря которому все совершается, и, подобно оплодотворенному Сульфуру, все приходит в движение; именно это мы и наблюдаем в рудниках. Сухой дистиллят сульфурного пара и влажный дистиллят пара Меркуриального образуют все металлы, потому что оба они любят и преследуют природу, подобную себе, то есть природа следует природе, и никогда обратное не в природе не происходит произвольно, только лишь благодаря вмешательству искусства, поскольку каждая субстанция любит своего компаньона, как женщина любит мужчину, и они находят радость друг в друге, что весьма ясно следует из четвертой фигуры [книги Авраама], где изображен молодой Меркурий, держащий в руке кадуцей со зловещими змеями, которые обвивают золотой жезл: потому по-другому нельзя познать герметический Меркурий, состоящий из металлических Сульфура и Меркурия, приготовленных философским способом в ходе первой работы.

Прислушайся же к советам, которые я записал для тебя, имея искренние и добрые намерения, дорогой мой и любимый племянник, чтобы ты не оступился на своем пути, следовал Богу, доставляя радость моей душе, поступал разумно, имел суждения и намерения справедливые и чистосердечные. Верь твердо, что вся философская премудрость состоит в приготовлении философского Меркурия, потому что в нем заключено все, что мы ищем, и все, что искали мудрецы древности, и мы, как и они, ничего не способны создать без помощи этого Меркурия, приготовленного вместе с Солнцем и Луной, потому что без этих трех составляющих ничто в целом мире не способно завершить вышеназванную философскую и медицинскую тинктуру. Таким образом, весьма естественно научиться выделять из них живое и духовное семя, сокрытое глубоко в их внутренностях, ведь из этого семени происходит материя так восхваляемая в книгах мудрецов, которые говорят, что материя тинктуры, трансмутирующей металлы в золото, является уникальной и единственной, растворяющей всякую субстанцию истинно и без обмана, однако они ни словом не обмолвились о том, как ее приготавливать; сосредоточься же на трех упомянутых субстанциях, и не думай ни о каких других металлических телах, каковые поражены порчей и разложением, в отличие от этих, чистых, цельных и доброкачественных. Твоей целью должны быть Солнце, Луна и Меркурий, приготовленные способом философов, то есть смачивающие не руки, но металл, и имеющие в себе металлическую сульфурную душу, а именно зажженный огонь; и чтобы тебе не сбиться с истинного пути, изучай металлы, потому что упомянутый Сульфур можно найти во всех из них, и он весьма похож на тот, что содержится в Солнце. Легче всего найти его в пещерах и глубинах золота и железа, а также меди, причем в последних примерно одинаковое количество; этот сульфур обладает силой тинктурирования влажной и холодной луны, каковая есть чистое серебро, до степени чистого желтого золота; но это следует делать при посредстве духовного лекарства, то есть ключа, открывающего все металлы, и ключ этот я собираюсь тебе передать. Знай же, что среди минералов есть один, который является вором, и поглощает все, кроме золота и луны, каковые служат на благо этому вору; так как когда они находятся в его чреве, из него удобно приготавливать быстрое серебро, как я тебе говорил ранее.

ПРАКТИКА

Итак, не сворачивай с истинного пути, и я поведаю тебе дальнейшее. Настала пора приступить к практическим занятиям, и обязанность эта возложена на тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа: Аминь.

Прежде всего возьми старшего из перворожденных детей Сатурна - не вульганого - девять частей; затем возьми саблевидных халибд бога войны четыре части. Опусти их в тигель, и когда появится краснота плавления, добавь туда девять сатурновых частей, как я тебе говорил, и одно немедленно поглотит другое. Аккуратно сними накипь, которая образуется на поверхности Сатурнии при помощи каменной соли и винного камня четыре или пять раз; эта операция проделана верно, если ты видишь на поверхности материи астральный знак, напоминающий звезду.

Затем изготавливают ключ и клинок, который открывает и рассекает все металлы, но в особенности Солнце, Луну и Венеру, каковые он ест, поглощает и хранит в своей утробе, и с помощью которого ты оказывешься на верном и истинном пути, если действовал как надо, так как эта сатурнова субстанция является растением королевского триумфа, она есть Луна и маленький несовершенный король, которого мы с помощью философского искусства возносим к степени величайшей славы и чести; она также и королева, а значит, Луна и жена Солнца.

Она, таким образом, содержит и мужское, и женское начала, и является нашим гермафродитом Меркурием, который представлен на седьмой странице книги Авраама-Еврея в виде двух змей, обвивающих золотой жезл, каковую книгу я постарался описать как можно лучше, чтобы ты смог понять и усвоить сей филососфский документ. Постарайся приготовить достаточное количество названной Сатурнии, поскольку ее необходимо много: скажем, двенадцать или тринадцать фунтов, или даже больше, в зависимости от того, собираешься ли ты работать с большим, или же с малым объемом.

Итак, сочетай браком молодого Меркурия, каковой является быстрым серебром, с сатурновым философским Меркурием, каковой пропитает и укрепит быстрое серебро, семь или десять, а то и одиннадцать раз при участии указанного агента, называемого ключом, или острым стальным клинком, поскольку он режет, рассекает, и проникает в тела металлов, и когда ты звершишь эту часть магистерия, тебе следует удвоить и утроить воды, представленные розовым кустом в книге Авраама-Еврея, растущим у подножия дуба, то есть нашего сатурния, каковой также является ключом, и стремится низвергнуть себя в бездну, как утверждает тот же автор, то есть в приемный резервуар, прилаженный к горловине реторты, куда двойной Меркурий направлется под воздействием соответствующего жара.

Но здесь обнаруживаются тернии и непреодолимые трудности, если только Бог не откроет свой секрет, или Мастер не поделится им. Потому что Меркурий не сочетается с королевской Сатурнией без помощи одной вещи, знание каковой считается показателем твоих достижений в искусстве, и при помощи которой достигается этот союз и согласие между упомянутыми двумя видами быстрого серебра, без чего не достигнешь цели вовсе. Я не собираюсь ничего скрывать от тебя, мой дорогой племянник; я говорю тебе, таким образом, что без солнца и луны эта работа не принесет тебе никакой пользы. Итак, ты должен заставить этого старика, или прожорливого волка, поглотить золото или серебро в том количестве, о котором я скажу тебе далее. Посему прислушайся к моим словам, чтобы не впасть в ошибку, и следуй тому, как я осуществлял эту работу. Каким же образом следует накормить золотом нашего старого дракона? Заметь, как правильно следует это делать; скажем, если добавить немного золота к расплавленной Сатурнии, то золото конечно же откроется, но быстрое серебо не примет его. Я потратил весьма много времени и труда, пытаясь помочь горю, прежде чем выяснил, каким способом это можно преодолеть. Итак, если ты дашь ему съесть много золота, золото не откроется и не переварится, но зато оно примет быстрое серебро и они сочетаются браком между собой, приняв вид пасты. Следуй же моему совету. Сокрой этот секрет, потому что в нем заключено все, и не доверяй его бумаге, или чему-либо еще, что может быть увидено, иначе он может причинить большой вред. Я сообщаю тебе это под печатью тайны и надеюсь на твою сознательность, потому что люблю тебя. Возьми десять частей золота, весьма мелкого, и очищенного девять или десять, или даже одиннадцать раз последством лишь одного прожорливого волка: затем возьми 11 частей королевской Сатурнии; растопи их в тигле, а после брось туда десять унций чистого золота; растопи эту смесь и размешай раскаленным угольным стержнем. Тогда твое Солнце немного откроется, и станет. Вылей его подобно растопленному маслу на мраморную пластину, растолки в пыль, и смешай с 12 частями быстрого серебра. Дай им створожиться подобно сыру, перемалывая и размешивая массу: промой затем эту амальгамму в обычной чистой воде, пока вода после мытья не будет оставаться прозрачной, а масса не будет выглядеть белой и ясной, как луна; так осуществляется conjunctio с королевской солнечной сатурнией. Возьми затем эту маслоообразную массу, которую следует слегка протереть кусочком полотна или другой мягкой материи: это наш свинец, и наша масса Солнца и Луны, не вульгарная, но философская; помести ее в хорошую реторту из химической глины, а еще лучше стали. Поставь реторту в печь, и приладь к ней ресивер; прибавляй огонь понемногу. Через два часа доведи жар до такой степени, чтобы Меркурий мог попасть в приемный резевуар, и Меркурий этот является водой цветущего розового дерева, а также кровью убитых младенцев из книги Авраама-Еврея; это вода философского Солнца и философской Луны. Ты можешь предположить, что этот Меркурий вкусил немного от тела Короля, и что он будет в дальнейшем обладать большей силой, способной растворить оставшуюся часть, которая будет в большей степени покрыта телом Сатурнии.

Теперь ты поднялся на один градус, или одну ступень лестницы мастерства. Вынь оставшийся шлак из реторты, и растопи в тигле на сильном огне, давая дыму сатурнии выйти полностью, поступи как и впервый раз, однако удвоив количество Сатурнии, и добавив девять частей солнца, которое увеличится и откроется в эттом случае значительно больше, чем в первый раз, поскольку Мекурий обладает большей силой, чем раньше, у него есть больше силы и ловкости, чтобы проникнуть в золото, и поглотить большее его количество, постепенно наполняя им свой живот. Следуй же, дорогой племянник, Природе и здравому смыслу, поднимаясь мало-помалу на самую высокую ступень философии, которая вполне отвечает Природе, и которая не стала бы тебе известна, если бы я не передал тебе это умение. Да благословит же Господь то, что я хочу передать тебе, ибо без этого делание принесет лишь разорение, нескончаемые несчастья и лишения, и бессонные ночи. Итак, действуй как и в первый раз; сочетай упомянутый Меркурий, ставший сильнее на одну ступень, с этой новой массой, промой их несколько раз, пока не сойдет вся чернота: затем вытри, как было сказано ранее. Помести все в реторту, и действуй как делал раньше, прилагая в течение двух часов слабый огонь, а затем сильный, достаточный для возгонки Меркурия, и его проникновения в ресивер; тогда ты получишь Меркурий еще более острый, и взойдешь на вторую ступень философской лестницы. Повтори ту же работу, добавляя сына сатурна в соответствующем количестве, то есть понемногу, и действуя в точности так же, как первый раз, пока ты не достигнешь десятой ступени философской лестницы; затем передохни, потому что Меркурий уже воспламенен, приведен в действие, полностью обогащен и полон мужского сульфура, и усилен астральной солью, которая содержится глубоко в недрах золота и нашего сатурнового дракона. Знай же, что я сейчас излагаю тебе то, что ни один Философ ранее не писал на бумаге. Этот [Меркурий] является чудесным кадуцеем, о каковом мудрецы так много говорили в своих книгах, и который, по их мнению, сам по себе обладает способностью довести до завершения философскую работу, и они были правы, поскольку я проделал все сам, используя только этот Меркурий, поскольку именно это и ничто другое является наиближайшей материей и корнем всех металлов, несмотря на все уверения глупцов и недоумков, и только он способен растворить и Солнце и луну до их подлинной природы, и служить для приготовления естественным и простым образом Философской Тинктуры, или порошка, трансмутирующего все металлы в золото и серебро. Некоторые верят, что овладели всем мастерством, если они приготовили небесный Меркурий; но они весьма заблуждаются; именно по этой причине они натыкаются на шипы, прежде чем сорвут розу - из-за недостатка понимания. Также истинно, что если бы они понимали вес, режим нагрева, и истинный метод, у них бы не было много работы, и они не смогли бы ошибиться даже при всем желании. Но этому искусству присуща вполне определенная методика. Учись же у меня, и запоминай, как следует действовать. Во имя Господа, ты должен взять одушевленного Меркурия количество, которое пожелаешь, скажем 2 или 4 части; положи затем его в стеклянный сосуд, добавив туда же две части золотой сатурнии; то есть одну часть солнца и две части сатурнии; все должно быть тщательно соединено в подобие сливочного масла, промыто, очищено и высушено; затем ты должен закупорить свой сосуд замазкой мудрых. Помести его в печь на теплые угли при температуре близкой к той, при которой курица высиживает яйца. Дай Меркурию испаряться и осаждаться в течение 40 или 50 дней, пока не увидишь, как в твоем сосуде образуется белый или красный сульфур, называемый философским возгоном, который вырывается из узды названного Меркурия. Собери этот сульфур скребком: он есть живое золото и живое серебро, которых Меркурий рождает сам из себя.

ПОВОРОТ КОЛЕСА

Возьми этот белый или красный сульфур, разотри в порошок в стеклянной или мраморной ступе, и ороси его Меркурием, из которого он был сделан, в количестве трети веса порошка. Преврати эту смесь в пасту наподобие сливочного масла, помести ее стеклянный сосуд округлой формы, поставь его в печь на подходящий жар углей, весьма умеренный и устроенный по правилам философской практики; нагревай до тех пор, пока описанный Меркурий не превратится в сульфур, и в течение этой варки ты увидишь чудесные вещи, происходящие в твоем сосуде, точнее говоря, все цвета, существующие в природе, которые ты не сможешь наблюдать, если только не очистишь предварительно свое сердце и не откроешь его для Бога в благодарность за такой великий дар.

Когда ты достигнешь пурпурно-красного, ты должен собрать его, потому что из него далее изготавливается алхимический порошок, трансмутирующий всякий металл в чистейшее золото, и который ты сможешь умножить, разбавляя его, как ты уже делал ранее, перемалывая его со свежим Меркурием, и подвергая варке его в том же сосуде, в той же печи и на том же огне, но теперь на это уйдет гораздо меньше времени, а свойства порошка будут вдесятеро сильнее. Это и есть весь магистерий, сделанный при помощи одного лишь Меркурия, и в возможность которого многие не верят, потому что они слабоумны и глухи, и не способны осуществить эту работу.

Если ты захочешь пойти другой дорогой, возьми хорошего золота в виде мелкого порошка или очень тонких листов: сделай из него пасту, смешав с 7-ю частями полученного тобой философского Меркурия, который и есть наша луна: помести их обоих в овальный стеклянный сосуд, хорошо закупоренный; помести его в печь; нагревай безостановочно на очень сильном огне - таком, чтобы мог расплавить свинец; так ты поймешь, как управлять огнем; и сможешь заставить свой Меркурий, который есть философский ветер, возгоняться и вновь осаждаться на тело золота, каковое тело он мало по малу поглотит, и сокроет в своей утробе.

Вари до тех пор, пока золото и Меркурий не перестанут возгоняться и оседать, и остаются в неподвижности; тогда мир и согласие воцарятся между двумя драконами, каковые есть огонь и вода вместе взятые. Тогда ты увидишь в своем сосуде великую черноту, подобную расплавленной смоле; это знак смерти и разложения золота, и ключ ко всему магистерию. Воскрешение и возрождение его наступают лишь после 40 дней вышеописанной непрерывной варки, так что имей терпение; затем твоя материя будет претерпевать изменения, проходя через многие цвета - черный, пепельный, зеленый, белый, оранжевый, и, наконец, красный как кровь или лепестки мака. Твоей целью должен быть этот последний цвет, ибо он есть истинный сульфур, и с ним ты получишь алхимический порошок. Я ничего не говорю о сроке, так как он зависит от умения философа; но в любом случае, ты не потерпишь неудачи, если будешь действовать по моим указаниям.

Итак, если ты желаешь умножить порошок, возьми одну его часть, и раствори в двух частях одушевленного Меркурия; сделай из этого мягкую и однородную пасту; помести в сосуд как ты уже неоднократно делал, затем в ту же печь и на такой же огонь, и вари; так ты совершишь второй поворот философского колеса за гораздо меньшее время, чем в первый раз, а твой порошок будет вдесятеро сильнее полученного вначале. Ты можешь поворачивать это колесо сколько пожелаешь, хоть тысячу раз,. Ты будешь иметь бесценное сокровище, равного которому нет в этом мире, и тебе более нечего будет желать на земле, потому что если ты правильно им воспользуешься, у тебя будут и богатство, и здоровье. Теперь ты обладаешь сокровищницей всего мирового счастья, каковую я получил, будучи жалким простолюдином из Понтуаза, трижды совершив магистерий в Париже, в моем доме на улице Писцов, недалеко от церкви Сен-Жак де ля Бушери, и которую я, Фламель, передаю тебе, потому что люблю тебя, во имя Господа, Славы его, во имя Отца, Сына и Святого Духа, которым непрестанно молюсь, дабы они просветили тебя, и повели по дороге истины и света навстречу спасению. Аминь.

О ФЕРМЕНТЕ

Рассуждая о наилучшем способе делания, следует знать как заквашивается философская паста с целью ее обогащения при помощи соответствующего философского фермента. Итак, возьми три части чистого золота, размельченного в порошок, шесть частей одушевленного Меркурия, и полторы части красного сульфура. Сочетай браком эти ингредиенты, растолки их в стеклянной ступе до консистенции масла или сыра, помести эту массу в стеклянный сосуд, тщательно законопать его и подвергни нагреву при температуре, необходимой для высиживания цыплят. В ходе нагрева ты не будешь скучать, потому что увидишь вещи весьма чудесные, недоступные человеческому пониманию, являющиеся бесспорно прекрасными произведениями природы, и превращениями, в ходе которых ты сможешь увидеть цвета, поразительные своей живостью, и красота их для глаза не имеет равных среди творений этого мира; через весьма непродолжитеьлное время ты увидишь в своем сосуде живительный порошок цвета сангвины или пурпура. На этом заканчивается алхимическое философское делание, и ты видишь перед собой величайшее из чудес. Лишним будет говорить, насколько ценно это сокровище в нашем мире, ибо побеждает оно многочисленные недуги, включая и те, которые никакое другое снадобье, кроме философского, одолеть не в силах. Также всякий металл, расплавленный в тигле, к примеру обычная ртуть, при добавлении его, трасмутирует в золото огенного цвета, чистоту которого никто не сможет отрицать; то же происходит и со свинцом, и с прожорливым волком, который сопротивляется всеми силами, однако оказывается слабее, а камень трансмутирует в рубин чистой воды и горный хрусталь.

КАК ЗИМОЙ ПОЛУЧИТЬ ДАРЫ ВЕСНЫ

И еще одно. Следует знать, что если у тебя возникнет желание получить цветы и различные плоды в зимние холода, возьми подходящую посудину, и раствори шесть крупинок вышеописанного красного порошка в десяти пинтах теплой воды. Полей этой водой то дерево или цветок, которые ты поместил у себя дома, и укутай его соломой или сеном. Очень скоро ты увидишь чудесное цветение и рост этого растения, чему весьма поразишься.

КАК ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЛЕКАРСТВОМ

Настало время рассказать тебе, как следует пользоваться нашим снадобьем в целях улучшения телесного здоровья и памяти, для чего необходимо знать, какую концентрацию пурпура должно имеет содержимое флакона, и как пользоваться раствором. Следует в белом вине или водке растопить неколько крупинок вещества, пока вино не окрасится в золотой цвет, что является показателем верной концентрации, и без боязни добавить больному 12-15 капель этой настойки в вино, бульон или ликер, после чего болезнь будет побеждена чудесным образом. Однако не болтай об этом никогда, потому что есть злонамеренные и завистливые люди, которым подобные вещи нельзя открывать. Наконец, для того чтобы сохранять здоровье повседневно, принимай 9 капель этого раствора 4 раза в год, а именно 22 марта, 22 июня, 22 сентября и 22 декабря, добавив их в ликер, или в любой другой напиток. Поступая так, как я тебе сказал, ты не узнаешь больше никакой хвори, и будешь наслаждаться счастливой жизнью, имея довольно здоровья и богатства, и будешь хозяином Природы, не знающим недостатка в золоте, серебре и драгоценных камнях, подобно принцам и королям.

КАК ИЗГОТАВЛИВАЕТСЯ ПОРОШОК ПРОЕКЦИИ И ЭЛИКСИР

Делается это следующим образом. Расплавь в тигле 10 унций чистого золота, и помести в него одну унцию красного порошка, после чего подвергни эту смесь нагреванию на очень сильном огне в течение двух часов, затем сними тигель с огня и дай ему охладиться; расколов затвердевшее содержимое, ты увидишь на дне красное стекло, каковое является золотом обетованным и порошком истинным и королевским, превращающим все металлы в золото, более чистое, чем то, что находят на приисках. Однако нельзя пользоваться королевскими дарами фортуны, не изменив подобающим образом свое отношение к другим людям. Постарайся же, дорогой племянник, поступать так, как следует, облегчая учать бедных братьев во Христе, украшая храмы Спасителя нашего, освобождая людей, подвергнутых заключению за денежные долги; использование дара для целей добродетельных и законных приведет тебя к славе и вечному почету в доме Божьем, чего я тебе желаю во имя Отца Вечного, Сына Спасителя и Святого Духа Просвещающего, блаженной Святой Троицы. Аминь.

Разотри красное стекло в порошок, пересыпь во флакон, и спрячь его в коробку, а когда захочешь получить хорошее золото из свинца, олова, меди, серебра или ртути, расплавь их в тигле, и добавь туда луны и Меркурия, которые начнут слегка дымится; затем введи в смесь пять или шесть обернутых воском крупинок порошка, прошедшего мультипликацию (из расчета на 30-40 фунтов упомянутого Меркурия), и ты тут же будешь поражен зрелищем превращения всей смеси в золото; тем временем нечистоты, содержавшиеся в исходных металлах, перейдут в шлак, а красный порошок пропитает серебро и окрасит всю массу трансмутирующего металла; другими словами, соединится в браке с Меркурием, и, согласно законам искусства, придаст всем шлакам, а также Сатурну, Юпитеру, Марсу, Солнцу, ртути, и Луне искомый цвет. Не забудь же воздать хвалу Богу.

Вот и весь магистерий до последнего слова, каковой я передаю тебе, мой дорогой и горячо любимый племянник, да благословит Господь душу твоей тетушки и моей дорогой супруги Перенелль. Аминь.

Запомни, что первая ферментация красного порошка позволяет совершить трансмутацию в соотношении один к ста, вторая - один к тысяче, третья - один к десяти тысячам, четвертая - один к ста тысячам, и так далее, с каждым разом все сильнее; для меня это остается неразрешимой загадкой, хотя я наблюдал описанные превращения собственными глазами.

Итак, если ты возымеешь желание сделать много золота, дорогой племянник, хотя это и не желательно, так как может привести к вредным последствиям, помести сто тысяч унций быстрого серебра в большой железный котел и поставь на сильный огонь, а когда содержимое нагреется настолько, что станет дымить, брось туда одну унцию багрового порошка, прошедшего четырехкратную ферментацию и завернутого в восковой шар, после чего быстрое серебро тут же прекратить дымиться: прибавь огня, и содержимое котла трансмутирует, разделившись на [шлаковую] массу и порошок золотисто-желтого цвета, который, если расплавить его в тигле, образует слиток чистого золота высшего качества весом 99 710 унций. Используй его для добрых целей. Таким образом, ты, дорогой племянник, станешь намного богаче всех королей, потому что будешь иметь сокровищ гораздо больше, чем они, и больше, чем кто-либо в подлунном мире, но все же золото лучше изготавливать понемногу, соблюдая осторожность и не говоря никому ни слова, а также избегая публичного бахвальства.

Итак, все, что я сообщил тебе, есть знание величайшего из сокровищ в этом мире, каковым я обладаю, и которое я сделал собственными руками вместе с моей дражайшей и горячо любимой подругой Перенелль. Воспользуйся же этим сокровищем, и ты будешь жить, не нуждаясь в лечении, обладая богатствами в этом мире, и увенчаный лаврами славы в Царствии Божием, чего я тебе искренне желаю. Аминь.

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

АЗБУКА-КЛАССИКА

ФЛАМЕЛЬ, АЛХИМИЯ И КОЛЕСО ИСТОРИИ

Французский герметический философ, которого Гюго ставил в один ряд с Аверроэсом и Гийомом Парижским, Никола Фламель, безусловно, удачливый алхимик, так как, будучи скромным клерком, стяжал богатство, вызывавшее зависть коронованных особ; несомненно, историческое лицо, оставившее после себя многочисленные документальные свидетельства своей благотворительной деятельности, недвижимость и даже надгробную плиту. История его жизни, изложенная нм самим в предисловии к «Иероглифическим фигурам*, многократно переписывалась и пересказывалась целой армией исследователей и биографов, начиная с семнадцатого века и заканчивая двадцатым. Какова же его в высшей степени правдоподобная история?

В 1330 году в семье небогатых, но, как отмечает сам Фламель, очень достойных и честных людей родился мальчик Никола. Произошло это в городке Понтуаз, в двадцати пяти километрах на север от Парижа. Несмотря на скромный достаток, семья Фламелей дала ребенку приличное образование, хоть он и не слишком хорошо овладел латынью, на что сетовал впоследствии. Приобретя необходимые знания. Никола отправился в соседний Париж зара-батыватъ на жизнь профессией общественного писаря и нотариуса. Поначалу он обосновался вместе с собратьями по цеху неподалеку от Кладбища Невинных [Младенцев], а затем, когда гильдия писарей переселилась в район церкви Сен-Жак-де-ла-Бу-шери, переехал туда вместе со всеми. Его скромная контора, а точнее, деревянная пристройка ничем не отличалась от остальных; ее площадь была около полутора квадратных метров, то есть ровно столько, сколько нужно, чтобы разместить крошечный стол и стул. Располагалась она на улице Писарей: в английских переводах Фламеля ее часто называют улицей Нотариусов, а в русском переводе «Собора Парижском Богоматери» Гюго лаже улицей Писателей, что хс слишком, потому что трудившиеся на ней есп-~тта гппгчни же. не были писателями – они были ^11 11 иными писарями, нотариусами, каллиграфами и переписчиками книг, часто совмешая все эти профессии в одном лице. В частности, Фламель был известен как искусный -«издатель»: книгопечатание еще не было изобретено, и создание рукописных копий было единственным способом тиражирования. Кроме того, он пользовался уважением среди парижской знати, потому что некоторые особенно оригинальничающие вельможи брали у него уроки гпгскмя. чтобы научитъо* писать на бумаге свое имя (размеры невежества в то время трудно себе представить). Жил Фламель фактически напротив своей конторы, на углу улиц Экривен и Мариво1
Название происходит от 1е реш тага», то есть «болотце*. В наши дни эта улица носит имя Николя Фламеля.

; дом его был известен как «дом под Королевскими лилиями* , так как над входом красовался барельеф с их изображением. У Фламеля в дневные часы всегда было много народу – его ученики и подмастерья старательно выполняли задание но переписыванию книг и копированию иллюстраций; там же радушный Фламель кормил их обедом.

Как-то раз, когда Никола стукнуло уже сорок, миловидная вдова, оформлявшая в конторе Фла-меля документы на собственность, дала ему понять, что совсем не прочь снова выйти замуж и господин нотариус ей очень приглянулся. Хотя малам Пер-нелль Лета – так ее звали – была старше Никола, она выглядела довольно молодо и была обаятельна; желание оказалось взаимным. Свадьба не заставила себя ждать, так что вскоре в доме под лилиями зажила молодая семья. Новая хозяйка, имея некоторые сбережения, доставшиеся ей от покойного мужа, наняла кухарку и горничную: не то чтобы она была ленива или избегала домашней работы, но прокормить все увеличивающуюся ораву подмастерьев, столовавшихся в доме, и убирать за ними было не под силу одной женшине, а Фламели всегда с заботой относились к своим работникам и угощали их от ду-!гш. Сами же хозяева жили скромно, носили недорогую одежду и ели на глиняной посуде, зато качество блюд было хорошо известно за пределами дома... Но тут следует заметить, что в этой идиллии все же был один изъян.

Много лет назад, задолго до знакомства Ф лам ел я с мадам Лета, его посетил удивительный сон. С неба к нему спустился ангел, держащий в руках большую старинную книгу, богато инкрустированную золотом. -«Фламель, – сказал ангел, – посмотри на эту книгу– Ты не поймешь в ней ничего, равно как и все другие люди. Но настанет день, и ты увидишь в ней то, что больше никому видеть не дано». Никола протянул руку к книге, но ангел вместе с ней стал быстро удаляться и в конце концов растворился в золотистой лымке. Фламель не придал значения этому сну, пока с ним не произошел интересный случай. Надо сказать, что, постепенно расширяя свое ■«книгоиздательское» дело, он занялся перепродажей редких книг, так что его дом отчасти принял на себя функции букинистической лавки. И вот в один из дней 1357 года по цене два флорина им была приобретена красивая старинная книга, написанная не на бумаге или пергаменте, а на чем-то очень плотном, напоминавшем кору молодого дерева. Фламелю часто попадались алхимические труды, он даже переписывал их по заказу, но особого интереса у него этот предмет не вызывал: и все-таки эта книга была точь-в-точь похожа на ту. которую ему показал во сне ангел. На первой странице ее значилось: АВРААМ ЕВРЕЙ. ПРИНЦ. СВЯЩЕННИК. ЛЕВИТ. АСТРОЛОГ И ФИЛОСОФ ПРИВЕТСТВУЕТ ЕВРЕЙСКИЙ НАРОД ГНЕВОМ БОЖИИМ РАССЕЯННЫЙ СРЕДИ ГАЛЛОВ. Книга содержала прекрасные цветные иллюстрации и текст на латыни, а также слова на «неизвестном древнем языке», который Фламель принял за греческий, хотя скорее всего это был иврит. Никола был столь заинтригован, что день и ночь проводил за изучением этого труда, суть которого состояла в обучении еврейского народа искусству трансмутации металлов и получения алхимического золота, которым автор рекомендовал платить подать римскому императору. Несмотря на то что, казалось бы, Фламель уже начал разгадывать смысл некоторых символических иллюстраций и понимать тоёнз орегапеИон нигде не находил намека на то, с какой же материей изначально следует работать; немудре-по, ведь адепты никогда не могли себе позволить в письменной форме открыто называть это вещество, заключающее в себе главную герметическую тайну. Но у кого же искать помощи в этом деле? Как получить разгадку первоматерии? Снедаемый такими мыслями и сомнениями, молодой супруг часто уединялся у себя в комнате, был весьма рассеян и вздыхал без вилимой причины, чем вызвал серьезное беспокойство мадам Фламель. Однажды Никола сдался и уступил настойчивым расспросам супруги– Он поделился с ней своей тайкой, и – весьма неожиданно – загадочная книга настолько заинтересовала Пернелль, что основным вечерним времяпрепровождением обоих молодоженов с того момента стало совместное рассматривание прекрасных иллюстраций и высказывание предположений касательно их символического смысла.

Никола, осознав, что без посторонней помощи они с Пернелль так и будут теряться в догадках, коротая дни до самой смерти, принимает единственно правильное – и безопасное – решение. Он без особого труда, поскольку в этом и заключается его профессия, копирует иллюстрации из книги Авраама Еврея, а саму книгу хорошенько прячет в доме. Копии же он, соблюдая осторожность2
Образ действий (лат.).

Начинает показывать людям из числа своих клиентов, которые.

по его мнению, могли бы помочь в этом деле. Однако большинство из них не понимали даже, о чем идет речь в удивительном манускрипте Фламеля. Когда же Никола объяснял, что труд этот посвящен «благословенному Камню Философов», его собеседники начинали улыбаться, а некоторые позволяли себе откровенно подшучивать нал выжившим из ума нотариусом. И все же в один прекрасный день он продемонстрировал свои картинки доктору медицины. некоему мэтру Ансольму, который – как показалось Фламелю – был весьма искушен в алхимии; тот страшно обрадовался, что копия такого ценного манускрипта попала к нему в руки. Он доходчиво и правдоподобно разъяснил Никола смысл рисунков, и в результате этого прекрасного разъяснения Фламель провел в лаборатории, которую оборудовал в подвале своего дома, двадцать один год. разумеется с нулевым результатом. В конце концов немолодая уже семья Фламелей сделала вывод, что они пошли по неправильному пути и о советах господина Ансольма следует забыть. В шестьдесят с лишним лет Фламель вернулся туда, откуда начинал. Но алхимик не пал духом, а решил предпринять весьма серьезный шап он отправится в паломничество в Испанию, в город Святого Иакова, на покровительство которого всегда рассчитывал, и там, среди множества синагог, найдет иудея духовного звания, который разъяснит ему истинный смысл книги Авраама.

Итак, взяв посох и накидку пилигрима. Фламель отправляется в путь. Галисийский город Сантьяго-де-Компостела, ныне являющийся столицей автономной области Ла-Корунья на северо-западе Испании, был одним из важнейших пунктов паломничества католиков начиная с IX века, когда вблизи него обнаружили останки, приписываемые святому апостолу Иакову. В 1128 году там был заложен собор Святого Иакова, в котором находилась могила с мощами, предположительно принадлежащими великому апостолу; поездка Фламеля не являлась чем-либо экстраординарным, она скорее соответствовала репутации набожного человека, закрепившейся за Фламелем. Он благополучно завершает паломничество молитвой в соборе и начинает долгий обратный путь, не найдя, как собирался, знающего иудея в синагогах Сантьяго. На обратном пути он останавливается в кастильском городе Леоне, где и встречает мэтра Капчеса. радость которого при известии о том, что книга Авраама Еврея найдена, не знает пределов. Это именно тот человек, который нужен Фла-мелю: удовлетворившись сообщением, что книга находится у Фламеля дома, в Париже, господин Канчес немедленно отправляется вместе с ним во Францию, по дороге разъясняя все загадки манускрипта внимающему ему Никола. Из Леона они едут в Овьедо, а затем в Саисон, где пересаживаются на морской транспорт, доставивший их на французский берег, логично предположить, что высалились они в городе Ла-Рошель, уже в XIV веке известном как крупный торговый и военный порт на западе Франции. Далее они следуют через Орлеан по направлению к Парижу, но тут мэтра постигает несчастье – рвота, явившаяся следствием морской болезни, не только не оставила его, но еще усилилась, и Канчес. не вставая с постели в орлеанской гостинице, умирает на руках Фламеля, конечно успев рассказать ему все секреты Великого Делания. Похоронив компаньона и заказав за упокой его души ежедневную мессу, Никола благополучно добирается до Парижа, где его встречает с распростертыми объятиями верная Пернелль.

Итак, паломничество завершено. Все соответствует приметам времени, ничто не нарушает стройной сюжетной линии средневекового романа – простите, автобиографии Фламеля. Есть, правда, несколько странных моментов, иногда просвечивающих сквозь ткань повествования, подобно турецким туфлям, что предательски выглядывали из-под сутаны прелата в известном романе Яна Потоцкого3
Имсс-тся в виду роман ■*Рукопись, найденная в Сарагосс*.

Например, где-то на середине своего пути в Галисию Фламель останавливается в Монжуа, породе, название которою он пишет как Моптуоуе", во Франции есть только один Мопфп, лангедокский городок недалеко от Перпиньяна. каковой никак не мог оказаться у него на пути, поскольку расположен гораздо ближе к Средиземному морю, чем к Бискайскому заливу. Есть другой город, который подходит на эту роль, кастильский город Монтехо (Моп(е]о), однако переводить его название на французский как Монжуа, мягко говоря, некорректно – если только название это, то есть Гора радости (Моти-уЫе), не играет очень важной роли во всей истории паломничества: Гора радости философов, над которой сияет звезда Святого Иакова Компостельского (Сотро-$1.е1а, звездное поле)... Быть может, и другие названия – и имена – имеют столь же важное значение в повествовании Фламеля? Фулханелли, раг ехсеИепсе адепт XX века, в своем труде «Обители философов» разъяснил алхимическое значение каждого символа4
См.: Ри1сале№. 1-е$ Оетеште РЬП

– а ими являются практически все имена собственные – в книге Фламеля «Иероглифические фигуры*. Разъяснил и сделал вывод, что персонаж, носящий фамилию Фламель, совершил свое длительное и плодотворное паломничество к Святому Иакову, не выходя за пределы лаборатории в подвале дома на углу улицы Писарей и Мариво.

К этой мысли мы еще вернемся позднее. А пока, покинув плавное течение сюжета «Иероглифических фигур*, вернемся к историческим документам. Вышеизложенную концепцию жизни алхимика Никола Фламеля, в основе которой лежит обнаружение им легендарной книги Авраама Еврея и обретение учителя в лице испанского еврея по имени Канчес – то есть события, описанные им же самим в предисловии к ♦Иероглифическим фигурам*-. – разделяли многочисленные исследователи жизни и творчества великого французского адепта5
Достаточно назвать несколько: Ро&лоп Л1Ъег1. №со!а5 Р1ат1. за пе, зс5 (ЬпсЬтопя вез ое^гез. В|Ы)осЬе

Пожалуй, единственной и беспримерной по глубине анализа альтернативной версией до недавнего времени была лишь та, что предложил Фулканелли в 1930 году, когда вышло первое издание его «Обителей...*. Какие же еще биографические факты мы можем почерпнуть из этих книг? Скажем, большое внимание всегда уделялось дате смерти – официально зафиксированной – человека по имени Никола Фламель. Умер он через девятнадцать с половиной лет после своей супруги Пернелль, 22 марта 1417 года – иногда указывается 1418 год, но это неточность, – оставив составленное по всем правилам завещание (включая предполагаемую надпись на могильной плите), датированное ноябрем 1416 года. Что же тут такого подозрительного? Дело в том,

что 22 марта, день весеннего равноденствия, когда солнце входит в знак Овна, является традиционным днем начала Великого Делания, – красивая деталь в биографии алхимика, не правда ли? Зная, что универсальное лекарство6
Так часта называют философский камень, потому что он «лечит* несовершенство всего – от металлов до живых организмов.

Коего у Фламелей был нескончаемый запас, во много раз удлиняет жизнь адепта, можно предположить, что смерть7
Согласно традиции регулярно принимающий красную тинктуру (как предписано в * Завещании» Фламеля) может прожить столько, «сколько оглушено Богом», то есть фактор старости не исключается, но исключается фактор болезни. Другими словами, алхимик может жить до тех пор. пока не исчерпаются *потенциальные ресурсы организма», как говорят современные геронтологи.

Обоих Фламелей была мистификацией, выполненной по всем законам жанра, с могильной плитой и записью в церковной книге. Согласно легенде, после того, как воспоминания о Фламеле были захоронены в его родной Сен-Жак-де-ла-Бушери, он сам отправился в Швейцарию, где его ждала (иелых двадцать лет?) живая и здоровая супруга. Последующие три столетия они занимали себя путешествиями по Индии и Ближнему Востоку8
См.: Садуяь Жак. Алхимики и золото. Киев. 1995. С. 89-90.

Причем вера в их благополуч– ■ лесгэование была настолько сильна, что кроме

*очжлвшсых туманных свидетельств о встрече с Флалвелган в– разных экзотических странах сразу несколько добропорядочных парижан в один голос заявили. что видели чету Фламелей вместе с их сыном, родившимся в Индии, проследовавших в ложу Парижской оперы одним прекрасным вечером... 1761 года9
* См.: Но1туагг1. АкЬегпу. N. V.. 1990. Р. 247.

В числе прочих фактов иногда цитируют известную историю, упоминаемую Борелем в его «Сокровищнице»10
Ваге! Ргегге. Тгизог «1е КесЬегсЬоз ег АпИцикег СаЫонзд; « Ггапдо15е5, ге*1ш1е8 еп Ог

: когда короля стали раздражать слухи о баснословном богатстве некоего Фламеля, он – вполне логично – отправил к нуворишу налогового инспектора, господина де Крамуачи. Реакция Никола была вполне в духе времени (точнее, в духе всех времен): правда, он не стал нагружать инспектора золотом, а отсыпал ему немного порошка, который, согласно воспоминаниям потомков, в течение многих поколений хранился в семье де Крамуази. В докладе же королю было указано, ♦что господин Фламель живет в очень стесненных условиях, ест из глиняной посуды и слухи о его богатстве весьма ире-увеличены>. Несмотря на анекдотичность ситуации, не следует забывать, что описанное королевским налоговым инспектором фактически соответствовало действительности. С момента получения Фламелями в 1382 году красной тинктуры, то есть философского камня, они ни су не потратили на себя – огромные средства, которыми теперь распоряжался Никола, вкладывались в постройку больниц, церквей и приютов для бедных (один из таковых, кстати, сохранился под номером 51 на улице Монморанси: он был заложен Фламелем в 1407 году).

Весьма очевидным доказательством активной общественной деятельности Фламелей, убежденных пропагандистов алхимического искусства, служат барельефы с изображением герметических символов, или фигур, каковые Никола располагал почти на всех зданиях, постройку или ремонт которых финансировал; в качестве примера можно назвать арку на Кладбище Невинных, подробно описанную в «Иероглифических фигурах», а также барельефы церкви

Сен-Жак-де-ла-Бушери, простоявшей целой и невредимой вплоть до 1797 года. Несмотря на то что церковь была разрушена, похороненная под ее обломками могильная плита (простите за странный каламбур) неожиданно объявилась в середине XIX века в антикварной лавке на берегу Сены, откуда перекочевала – уже насовсем – в музей Клюни. Парижский антиквар купил плиту у бакалейщика, который много лет использовал ее в качестве стола для рубки зелени. В верхней части плиты изображены три фигуры – святой Петр с ключом в руке, Христос со скипетром и святой Павел, вооруженный мечом. Между Спасителем и апостолом Петром изображено солнце, а между апостолом Павлом и Иисусом – луна. Под эпитафией, описывающей Фламелеву благотворительность, расположена надпись по-латыни, гласящая: Оотгпе Оеиз гп 1иа ткепсогсНа зрегагл", а далее, под изображением покойника. – по-фраицуз-ски «Я вышел из праха и возвращаюсь в прах / Направляю душу к тебе, Иисус Спаситель Человечества, прощающий грехи*. Итак, Фламель изобразил на своем надгробии все основные элементы Великого Делания. Меч в руке святого Павла символизирует тайный огонь философов, скипетр Спасителя – первоматерию Делания, а ключ в руках апостола Петра – философское растворение, являющееся ключом к магистерию; покойник, изображенный в нижней части надгробия, символизирует не столько мертвого Фламеля, сколько важнейший этап Делания, разложение, без которого нельзя продвинуться ни на шаг11
а Подробное списание этих элементов магистерия далее в тексте и комментариях.
См.: А1сЬсгшса1 ^огк5: Есгепаси$ РЬ|1а1е1Ье5 Сотр11е

Солнце и луна, без сомнения, символизируют солнце и луну философов, то есть их истинные золото и серебро.

Итак, у нас пол рукой имеется множество увековеченных в камне и на бумаге свидетельств, подтверждающих, что житель Парижа скромный клерк по имени Никола Фламель строил здания на собственные деньги, которые при всем уважении к его трудолюбию нельзя было заработать сидя в нотариальной конторе, и украшал эти здания символикой, подтверждающей его глубокие познания в области так называемого Царственного Искусства, то есть алхимии. И все же эти деньги вполне могли иметь своим происхождением сундучок вдовы Лета, а как становится ясно из текста «Иероглифических фигур», герметические символы часто могут быть интерпретированы вполне в духе теологии, и наоборот. Нам известны детали его биографии, включая годы рождения и смерти, и все же последняя дата слишком символична для того, чтобы соответствовать действительности. Теперь попробуем проследить, к чему нас может привести поиск других символов в жизни этого адепта, для чего обратимся к упоминавшейся выше работе Фулканелли. В «Обителях философов* автор напоминает нам, что. согласно легенде, Раймонд Луллий также совершил паломничество к Сантьяго-де-Компостелла (ровно за сто лет до Фламеля) и что большинство адептов во все времена прибегали к подобной же аллегорической форме изображения своего пути познания материи и обретения философского камня. Что же касается главного героя книги ■«Иероглифические фигуры*, то Фулканелли указывает на символичность его имени: Никола по-гречески значит «победитель камня» (Жко-Лаоа); фамилия же Фламель происходит от латинского /1атта, то есть «пламя* или «огонь».

В свою очередь имя обретенного Фламелем в Испании учителя, мэтра Канчеса, представляет собой аллегорическое название белого сулъфура философов, характерной особенностью которого является сухость (ио-гречески Ксхух ал, °^)– Последователь «сухого пути* в алхимии, Фулканелли немедленно обращает внимание на странное решение, которое после знакомства Никола с Канчесом принимают компаньоны – они решают добираться до Франции морем, а не по земле, что символизирует «влажный путь*, которому в итоге отдается предпочтение. Фламель, то есть огонь, благополучно добирается до Орлеана (ог-/егии5, чти можно перевести как «1 ам находится золото*), в то время как Канчес, то есть гильфир. погибает вследствие продолжительной рвоты. каковая в алхимии есть признак растворения и разложения – тот самый труп, изображенный на Ф.тамелевом надгробии под надписью: Оотте Оеил т Гиа тг&еггсопИа зрегат. Изначально же нам следовала бы обратить внимание на одну странную деталь: дорогая старинная книга досталась Фламелю всего за два флорина, чему он искренне удивляется в предисловии к «Иероглифическим фигурам*. Дело в том, что эти самые два флорина и есть примерная необходимая сумма для приобретения материалов, используемых в Великом Делании, – в соответствии с экономическими условиями XIV столетия. В середине XVII века Ириний Филалет называет несколько отличную цифру: «Как ты видишь, работа наша стоит не более трех флоринов...* г, что с учетом инфляции вполне совпадает с рекомендациями Фламеля. К началу XII века папирус полностью выходит из употребления, и тот факт, что книга была написана -«на коре молодых деревьев*, конечно же, указывает на египетское и «древнее* происхождение книги, ио кроме этого – что гораздо важнее – еще указывает на металлическую природу Перво-материи в рамках алхимической символики. Что же получается? Не только мэтр Канчес и паломничество в Галисию могут считаться аллегорией и мистификацией, но и сам господин Фламель со своим хозяйством, домом, женой и благотворительностью оказывается не более чем литературным персонажем. Не слишком ли это, даже при всем уважении к имени Фулканелли? Нет, не слишком. Но наличие аллегории и мистификации совсем не означает ложности или незначительности личности автора и его трудов; совсем напротив, в случае алхимии вопросы аутентичности произведений и времени их написания предстают сложнейшими, и часто неразрешимыми. загадками – и чем важнее труд, тем сложнее загадка.

В качестве второго трактата этого сборника выступают

Как вы можете догадаться, о существовании этой книги известно только со слов Фламеля – ни она сама, ни даже копни с нее вне контекста «Иероглифических фигур» тоже никому и никогда не были известны. По многим признакам, для перечисления которых требуется отдельная книга, современные исследователи пришли к выводу, что текст «Иероглифических фигур» не мог быть написан ранее XVII века и, следовательно, не имеет отношения к нотариусу, жившему в доме под лилиями за два столетия до этого. Наиболее осведомленный в этой области человек, фактически посвятивший жизнь изучению «дела» Никола Фламеля. Клод Ганьон, в своей фундаментальной работе, название которой можно перевести как «Фламель под следствием»12
Оещпоп С1аиИе. Р1ате1 зоиз 1ПУе511{^ио1ъ ЕсНИопз 1е 1_оир

Высказывает предположение, что «Иероглифические фигуры» были написаны крупнейшим издателем герметических книг Бероальдом де Вервилем 13
Франсуа Бероальд де Вервиль. в частности, известен как редактор и издатель Ье ТпЫеаи Аа ШсНеа /тгеМюпх (Рат, 1600.– первый французский перевод «Сна Полифнла» Франческо Колонка. .знаменитый своими гравюрами), Ье Уоусще Лез Рппсех Рог-Шпег (Рап5. 1610) и многих других.

В том же году, когда вышло первое издание Трех трактатов по натурфилософии, или чуть раньше; он основывает свои наблюдения на том, что большинство идей, высказанных в этом трактате, почерпнуты автором из ЛШз аип/ега диат скетгсат ъосат агШди^я-51/711 аисСогев, опубликованного Петером Перна в 1572 году в Базеле и в деталях известного господину де Вервилю. Кроме того, шевалье Арно является немного искаженной анаграммой имени Бероальд де Вервиль. Клод Ганьон также сумел отыскать запись библиотекаря, служившего в XVIII веке в библиотеке Сен-Женевьев: в ней упоминается ныне утерянный трактат под названием «Приключения Али эль-Мос-клана известного как Халиф Сломнял, переведенные с арабского неким Рабн эль улле де Деон*, датируемый 1582 годом. Ганьон отмечает, что странное имя переводчика представляет собой оиять-таки анаграмму имени Бероальд де Вервиль, в то время как имя главного героя (51отпа1 СаЛ/е) является не чем иным, как точной анаграммой имени Никола Фламель. Другими слонами, перед нами типичный по своему «анамнезу» алхимический трактат – книга, написанная спустя примерно двести лет с момента смерти предполагаемого автора и основанная на произведении, которого никогда не существовало. Настоящим автором ее вполне мог быть издатель или – кто знает? – адепт XVI века, навсегда исчезнувший под маской общественного писаря Никола Фламеля.

Как же обстоит дело с другими трудами французского мастера, коих нам известно еще три? Самой ла->ничной, и, пожалуй, наиболее интересной в литературном отношении, является работа под названием Краткое изложение философии или. скорее. Сумма Ъилософии, поскольку в названии явно чувствуется намек на Фому Аквинского. Эта небольшая поэма, в которой излагается основная герметическая концепция природы металлов и условия их трансмутации, была впервые опубликована в 1561 году, то есть за полвека до «Иероглифических фигур», в составе небольшой антологии «О трансмутации металлов: три старинных трактата в стихах**.

Историк герметической традиции Леитле-Дю-Фреснуа предполагал, что Краткое изложение философии было написано Фламелем в 1409 году14
^еап дг Ьа РоШате. Т>е 1а Тгап^огтапоп те1лШцие Сгов алс1еп5 1га1ССС2 еп гкЬте Ргап^ойчсз. СиIИаипю СиШагс) Рат, 1561

Интересно, что сопоставление несколько наивной стихотворной манеры Краткого изложения и надписей, оставленных Фламелем на различных памятниках (в частности, на надгробии его супруги Пернелль), показывает, что эти тексты действительно могли быть написаны одним и тем же лицом. Так что, возможно. эта поэма имеет непосредственное отношение к Фламелю – или скрывавшемуся под этим псевдонимом анонимному адепту. Что же касается другой работы, самой длинной из всех, Книги Прачек, то вплоть до XX века она была известна только лишь в виде манускриптов и чаше всего именовалась Книгой наижепапнеишего из желаемого по первым строкам повествования. Представлен! 1ый в данном издании перевод выполнен на основе рукописи из Национальной библиотеки в Париже15
> М5 Ргал*М5 19978.

Датируемой XV веком.

Этот документ представляет собой стопку из 126 листов пергамента размером 15*11 см, заполненных каллиграфически выписанным готическим текстом, который завершают слова: «Настоящая

книга принадлежит Никола Фламелю из общины Сен-Жак-де-ла-Бушери, и написана она его собственной рукой». Прекрасный пример инструкции по лабораторной алхимии, Книга Прачек посвящена так называемой Второй работе, состоящей из операций увлажнения и кальцинации. Ее название 1^е 1,юге с1ез Ьатеигез дословно переводится со старофранцузского как «Книга стирок»; и действительно, каждый этап работы в ней называется стиркой. Однако в современном французском слово 1агеиг означает * мойщик». то есть в некотором смысле прачка мужского рода; значение же образа женщины, стирающей белье, в алхимии трудно переоценить. Например, в третьей эпиграмме «Убегающей Аталанты» под девизом Следуй примеру женщины, стирающей белье Майер пишет16
См.: т^ичие. Рапч. 1742. Т. I. Р. 219.

Пусть тот, кто любит тайные доктрины,

Ни одного намека не пропустит.

Ты видишь жешинну, чтп стиркой занята И добавляет в чан волы горячей?

Ее примеру следуй, а не то познаешь пораженье И с тела черного не смоешь грязь.

Именно этому процессу смывания алхимической грязи и посвящена Книга Прачек, – а что еще пред-стааляет собой алхимия, как не «отделение нечистот от чистой субстанции*?17
См.: Кикггикя МлШгшь А Ьех1еоп оГ А1сЬету. РгапкГшТ, 1612. Р. 20

Заключительной работой в дайной антологии вполне логично стало Завещание Фламеля. Упоминание об этом тексте впервые встречается в «Ежегоднике» Фрерона за 1758 гад, в письме за номером XI, без подписи18
Ьепге XI, &иг ГЕззд «Типе ЫвЕснге

Анонимный автор этого письма, кстати, вступает в полемику по поводу того, был ли исторический Фламель алхимиком или нет. и в доказательство своего положительного мнения по этому вопросу приводит воспоминания Пернети19
Пернети Дом Антуан-Жажф (1716– 1801) – бенеднктинеи конгрегации Сел-Мор: известен как библиотекарь Фридриха II, создатель авиньонского герметического общества и автор нескольких весьма важных работ по алхимии.

Который будто "■ы видел некий алхимический манускрипт, принадлежащий руке Фламеля и датированный 1414 годом. Он представлял собой карманный молитвенник, на полях которого был написан алхимический трактат. В нем Фламель обращается к своему единственному наследнику, сыну Изабель, сестры его дражайшей супруги; наставления дяди, конечно же, представляют собой рецепт получения тинктуры философов. В 1762 году уже сам Дом Пернети выступает в «Ежегоднике»20
* ЬеИге II // Ргегоп. Аппее 1Л.1епиге, 1762. Т. III. Р. 24-35.

На этот раз приводя отрывки из Молитвенника, как известна нам эта работа по-французски, или Завещания, как принято озаглавливать ее переводы, каковой традиции следует и данный русский перевод. Вряд ли стоит сомневаться, что анонимным автором первого письма был кто-то другой; несомненно, Антуан-Жозеф написал и его, а также – как считают многие исследователи – и само «Завещание». По многим признакам цитируемый нм текст не мог быть написан ранее середины XVIII века. В соответствии же с легендой, созданной Пернети, первоначальный текст был написан Фламелем на полях молитвенника в виде шифра, ключ к которому он передал своему племяннику. Каждая буква имела четыре варианта написания, так что общее число знаков, со-стааоявших код, было 96. Дом Пернети и его друг21
* Тсв1ашсп1 о? Ы1сЬо1аз Р1атс1 (V Е.Но 1806

Господин Сен-Мар, предполагаемые обладатели текста. потратили очень много времени на расшифровку кода, но безрезультатно, и Сен-Мар уже был готов отказаться от этой затеи, когда Пернети сумел определить знаки, обозначавшие гласные, и вскоре они влапгы расшифровали все «Завещание*-; произошло это в 1758 году. Однако оригина1Ы текста (и французский. н закодированный) затем были объявлены утраченными. В 1806 году появился английский перевод «Завещания» созданный, очевидно, на основе цитат Пернети, так как текст значительно сокращен; кроме того, английская версия содержит неточности. Неточности относительно чего? Дело в том, что XX век внес значительную ясность в это дело. Эжену Канселье, ученику Фулканелли, алхимику и исследователю герметической традиции, в 1958 году посчастливилось обнаружить утерянный текст в коллекции манускриптов Национальной библиотеки в Париже22
Имеется я аилу манускрипт М5 Ргап^аЬ» 14765. С. 197 -

Автором этой рукописной копии, созданной в конце XVIII века, был шевалье Дени Молинье, любитель герметического искусства, как он себя представил. Кстати, Канселье высказал весьма интересную мысль: ■*а основе некоторых графических особенностей ру-■ХК1ИСИ можно предположить, что этим любителем ерметического искусства и был сам Антуан-Жозеф Пернети, отправивший своеобразное «письмо в буду-вк* – ведь два столетия этот текст считался безвоз-эдатно утерянным23
См.: Сапзеке1 Ещ"епе. N010 Мтша1ге хиг 1е Шсйопшйге Не РетеСу // 1шиаиоп & Зсмпсе /, №45. 1958. Р. 5.

Николя Фламель и госпожа Пернелла

Перейдя к рассказу о Николя Фламеле и его супруге госпоже Пернелле, мы окончательно порываем с представителями официальной средневековой учености (с университетами), чтобы заняться выходцем из народа, самоучкой, посмотреть, как он стал алхимиком.

Биография Николя Фламеля хорошо известна благодаря терпеливым исследованиям Альберта Пуассона, который, сам будучи алхимиком в Прекрасную эпоху (он, увы, безвременно скончался в возрасте всего двадцати четырех лет, не успев даже закончить изучение медицины), посвятил ему в 1893 году детальный труд, опираясь исключительно на аутентичные документы.

Хорошо известная книга Лео Ларгье «Делатель, золота Николя Фламель»™, несмотря на свой воодушевленно-романтический стиль, не отступает от документальной достоверности: реальное существование Николя Фламеля показано в строгом соответствии с тем, что можно прочитать в старинных манускриптах.

Тот, кому суждено было стать самым знаменитым алхимиком Средних веков (и, можно сказать, тот, чье имя на устах даже у людей, которые никогда не имели случая всерьез заняться историей алхимии), родился в Понтуазе в 1330 году. Его родители принадлежали к небогатым горожанам, но сумели дать сыну (что в те времена было большой редкостью) хорошее образование. Он еще молодым человеком прибыл в Париж, чтобы заниматься ремеслом писаря. Это не было чем-то сопоставимым с работой современного литератора, но представляло собой совокупность профессиональных занятий, предполагавших владение каллиграфическими навыками: составление и написание частных писем, ходатайств, актов гражданского состояния, а также требовавшая немалого терпения переписка целых манускриптов. Все эти виды работ в эпоху, когда во Французском королевстве большинство населения было неграмотно и когда (напомним еще раз, ибо это важно) книгопечатание еще не было изобретено, оказывались неплохим источником дохода.

Фламель самолично сообщает нам: «В ту пору, после смерти моих родителей, я зарабатывал себе на жизнь, занимаясь ремеслом писаря: составлял инвентарные описи, вел счета…» Он умел также рисовать, иллюминировать рукописи и писать красками - сам являлся автором иллюстраций, украшающих его манускрипты.

Этой работой писаря Фламель занимался в крохотной мастерской, прилепившейся к контрфорсам церкви Сен-Жак-ла-Бушри; ее размеры составляли два шага в ширину и два с половиной шага в длину. Это скромное заведение после смерти Фламеля сдавалось в аренду за восемь парижских солей в год - за весьма умеренную плату.

Будущий алхимик женился, еще совсем молодым человеком, на женщине, перешагнувшей сорокалетний рубеж и уже дважды овдовевшей - на госпоже Пернелле, которая хотя и имела кое-какое состояние, но весьма умеренное. Несмотря на разницу в возрасте супругов («дважды вдова» была на двадцать лет старше своего молодого мужа), их союз оказался исключительно счастливым.

Поскольку коммерция, несмотря на смутное время (это был, напоминаем, самый мрачный период Столетней войны), процветала, супруги построили дом на углу двух узких улочек - Мариво и Экривен (Писарей). Напротив этого нового дома стояла и новая мастерская, несколько более просторная, под вывеской с изображением цветка лилии.

Название старинной улицы Мариво происходило от слова marivas, «небольшое болото», по причине заболоченности территории близ реки Сены, где в начале Средних веков приступили к городской застройке. Современная улица Николя Фламеля, застроенная зданиями в банальном стиле Второй империи, в основном проходит там же, где пролегала старинная улица Мариво; свое название она получила во времена барона Османа по причине того, что там располагался ныне не существующий дом знаменитого алхимика.

Все началось с неожиданного вторжения чуда в насыщенную делами, но прозаическую жизнь парижского буржуа.

Однажды ночью Фламель был неожиданно разбужен - был ли то сон? А может, видение? - появлением в сиянии лучей ангела, державшего книгу. Сверхъестественное существо возвестило: «Фламель, взгляни на эту книгу, ты в ней ничего не поймешь - ни ты, ни кто-либо другой, но однажды ты увидишь в ней то, чего никто не смог там увидеть».

Фламель протянул руки, чтобы схватить кишу, по она исчезла вместе с ангелом, и лишь золотой поток простирался вслед за ними. Николя туг же проснулся, охваченный сильным возбуждением. Однако, словно бы в продолжение чудесного видения, спустя некоторое время Фламель нашел у одного книготорговца - о чудо! - привидевшуюся ему необыкновенную книгу.

Это чудесное обретение «Книги Авраама Еврея» вовлекло Николя Фламеля в грандиозную авантюру поисков на пути Великого Делания, однако логично было бы предположить, что он, как и множество его современников, уже давно был зачарован этой наукой. Обратимся еще раз к его собственному свидетельству:

«Тот, кто продал мне эту книгу, и сам не знал истинной ее цены, точно так же, как и я, когда покупал ее… Она попала ко мне в руки всего за два флорина, эта позолоченная старинная и очень большая книга. Она была изготовлена не из пергамента или бумаги, как прочие книги, а, как мне показалось, из тонкой коры дерева. Ее обложка была из мягкой кожи с выгравированными на ней странными письменами и рисунками. Что до меня, то я думаю, что это был или греческий алфавит, или же буквы такого же древнего языка… На первой странице большими золотыми буквами было выведено: "АВРААМ ЕВРЕЙ, КНЯЗЬ, СВЯЩЕННИК-ЛЕВИТ, АСТРОЛОГ И ФИЛОСОФ, ОБРАЩАЕТ СВОЕ ПРИВЕТСТВИЕ К НАРОДУ ИУДЕЙСКОМУ, РАССЕЯННОМУ ГНЕВОМ БОЖЬИМ ПО ВСЕЙ ГАЛЛИИ"».

Был ли этот Авраам Еврей реальной личностью или же под этим псевдонимом скрывался вымышленный персонаж? В данном случае вполне могла идти речь о французской версии текста испанского каббалиста, родившегося в Толедо, Авраама бен Эзры (1089–1167), которого христианские авторы знали под латинизированным именем Avenare, Avenarius или Abraham Judaeus (Авраам Еврей).

Однако христианские авторы знали его главным образом как математика и астролога, не ведая о его занятиях каббалой и алхимией. Этот Авраам Еврей был известен не в одной только Испании (большая часть которой в то время еще находилась под властью ислама): он совершал далекие путешествия, которые приводили его в Италию, Лангедок, Париж и даже Лондон. Весьма вероятно, что таинственная книга являлась творением некоего парижского еврея, незадолго до того вынужденного отправиться в изгнание вместе со своими собратьями по вере. Фламель в связи с обнаружением книги отметил: «Она могла быть изъята у какого-нибудь несчастного еврея или же найдена в месте его прежнего проживания…»

Во времена Фламеля, увы, уже осталась далеко в прошлом терпимость, с которой относились к евреям в христианских странах в начальный период Средних веков. Неоднократно издававшимися королевскими эдиктами, в частности, Людовика Святого и Филиппа Красивого, все евреи, которые отказывались обратиться в христианство, подлежали изгнанию за пределы Французского королевства.

«Книга Авраама Еврея» включала в себя, помимо текста (в котором французское письмо перемежалось буквами, по поводу коих Фламель заметил: «Мне не удалось разобрать их», и вполне возможно, что это были буквы еврейского алфавита), представлявшего собой, вероятно, французскую версию еврейского оригинала, ряд символических изображений. Но дадим опять слово самому Фламелю:

«Эта книга содержала три раздела по семь листов. На каждом седьмом листе не было текста… На первом из этих семи листов можно было видеть жезл, вокруг которого обвились две змеи [иначе говоря, был изображен кадуцей, хорошо известный врачебный символ]. На другом из них изображен распятый на кресте змей. На третьем же из семи листов были пустынные пейзажи, где среди песков виднелись прекрасные источники, из которых вылезали и расползались во все стороны змеи… На третьей и последующих страницах… автор открывает секрет трансмутации металлов. Тут же были нарисованы сосуды [реторты и тигли, используемые для осуществления операций, ведущих к успеху Великого минерального Делания], указано, чередование каких цветов можно наблюдать, а также прочие подробности, однако не упоминался первый агент. Автор изобразил его с большим искусством на всей поверхности четвертого и пятого листов. И хотя этот рисунок был отчетлив и понятен, тем не менее никто не смог бы разгадать его значение, не зная в совершенстве традиции… На четвертой странице среди прочего был изображен молодой человек с крылышками на пятках, державший в руке жезл с обвивающими его двумя змеями, коим он касался своего шлема [можно было узнать Меркурия со своим кадуцеем]…

Напротив него был нарисован летящий на распростертых крыльях мощный старик с песочными часами на голове и косой в руках, как у смерти. [Это - Сатурн, бог времени]…

На другой странице четвертого листа был нарисован прекрасный цветок, который рос на вершине высокой горы, сгибаемый жестокими порывами северного ветра. У цветка были голубой стебель, белые и красные бутоны и сверкающие, как чистое золото, листья. Вокруг него располагались драконы и грифоны, приходящие с севера…

На пятом листе был нарисован распустившийся розовый куст, растущий посреди прекрасного сада под защитой дуплистого дуба [символа алхимической печи]. Из-под его корней брал начало прозрачный источник, впадавший вдалеке в пропасть… На обороте пятого листа был изображен царь, вооруженный большим кинжалом и приказывающий своим солдатам убивать множество младенцев [евангельский эпизод «избиения младенцев»]… кровь которых другие солдаты собирали в большой сосуд, в котором намеревались искупаться Солнце и Луна».

Фламель, не раздумывая, тут же рассказал Пернелле о своем чудесном открытии, и его спутница жизни тоже загорелась надеждой преуспеть в осуществлении Великого Делания.

В надежде найти ключ к разгадке таинственного произведения Николя Фламель показывал с точностью воспроизведенные рисунки из него многим своим знакомым, которые, как было ему известно, интересовались герметическими изысканиями (например, лиценциату медицины мэтру Ансельму). Но все напрасно: на протяжении двадцати одного года Николя Фламель безрезультатно проделывал всякого рода алхимические опыты. «Поскольку, - говорит он, - в ходе моих работ мне никогда не удавалось заметить знаки, которые, согласно книге, должны появляться спустя определенное время, я начинал свои опыты снова и снова. Наконец… я дал обет Богу и святому Иакову Галисийскому и решил обратиться за разъяснениями к раввину какой-нибудь испанской синагоги».

Речь при этом шла и о традиционном акте благочестия - о паломничестве к могиле святого апостола Иакова в Сантьяго-де-Компостела на крайнем северо-западе Испании; апостол Иаков являлся, как известно, святым покровителем христианских алхимиков.

Итак, в 1378 году, оставив дом на попечение госпожи Пернеллы и ее верной служанки, Николя Фламель отправился паломником в дальний путь в Сантьяго-де-Компостела, пройдя пешком по дорогам, которые были отнюдь не безопасны для путешествующих. Наш алхимик благополучно прибыл в Сантьяго, однако не встретил там человека, на помощь которого рассчитывал. Желанная встреча состоялась, когда он уже отправился в обратный путь: по воле Провидения (ибо подобного рода события никогда не бывают случайными) он повстречался на захудалом постоялом дворе города Леона со старым евреем, обратившимся в христианство и занимавшимся врачебной практикой, мэтром Каншем, или Санчесом. Тот согласился сопровождать Николя Фламеля в Париж. Однако мэтру Санчесу не суждено было добраться до цели: в Орлеане он скончался на руках у парижского алхимика. Но дело было уже сделано: у Николя Фламеля на обратном пути домой было достаточно времени, чтобы узнать у него все секреты, имеющие решающее значение для успеха трансмутации металлов.

Возвратившись в Париж, Николя Фламель сумел при помощи своей верной Пернеллы успешно реализовать намерение, которое лелеял на протяжении столь долгого времени. Но вот его собственное свидетельство, вернее говоря, даже два свидетельства. Сначала он прошел предварительный этап, осуществив трансмутацию в серебро (Малое Делание):

«В первый раз, произведя трансмутацию, я применил порошок проекции ко ртути, превратив примерно полфунта этого металла в чистое серебро, гораздо более высокого качества, нежели то, что добывают в рудниках… Это произошло в понедельник 17 января 1382 года около полудня в присутствии одной лишь Пернеллы».

Вскоре Фламель приступил к осуществлению, в свою очередь, и Великого Делания - трансмутации в золото. Вот что он рассказывает об этом:

«…Неукоснительно следуя написанному в книге (имеется в виду "Книга Авраама Еврея"), я осуществил Великое Делание с красным камнем, превратив в золото такое же количество ртути. Также в присутствии Пернеллы, в нашем доме, 25 апреля того же года, около пяти часов вечера, я получил почти равное количество золота, со всей очевидностью более высокого качества, нежели обычное золото, то есть более мягкое и ковкое… Я был более чем удовлетворен своим первым успехом, но помимо того я еще испытал и огромное удовольствие, наблюдая за тем, как в герметических сосудах свершается изумительная работа природы…»

Парижане были немало заинтригованы, видя, как прежний писарь (который, конечно, преуспевал в ремесле, но этого ни в коей мере не могло быть достаточно, чтобы так разбогатеть) начал расходовать весьма значительные, даже огромные суммы, и притом всегда без выгоды для себя, но исключительно в альтруистических целях. В 1407 году по его заказу был построен дом, в который он, однако, не переселился, но устроил в нем приют для бедных странников, временно пребывавших в столице королевства. Впрочем, высказывалось предположение, что этими бедными странниками в первую очередь были делатели, останавливавшиеся в Париже алхимики, относившиеся к категории бедных земледельцев.

На фасаде нынешней «Таверны Николя Фламеля» до сих пор можно, хотя и с трудом, прочитать надпись на старофранцузском языке, выбитую в камне еще в то время, когда знаменитый адепт уступил свой второй дом для приема в нем «земледельцев» без средств. Надпись гласит:

«МЫ, БЕДНЫЕ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ, МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ, ОБИТАЯ ПОД СЕНЬЮ СЕГО ДОМА, ПОСТРОЕННОГО В ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА ТЫ-

СЯЧА ЧЕТЫРЕСТА СЕДЬМОЙ, ИМЕЕМ ВОЗМОЖНОСТЬ ЕЖЕДНЕВНО ЧИТАТЬ ОДНУ МОЛИТВУ "ОТЧЕ НАШ" И ОДНУ "AVE MARIA", ПРОСЯ БОГА, ЧТОБЫ ОН ПО МИЛОСТИ СВОЕЙ ПРОСТИЛ БЕДНЫХ УСОПШИХ ГРЕШНИКОВ. АМИНЬ»2.

Тогда как облик прочих средневековых адептов нам известен лишь но портретам, относящимся к более позднему времени и, вероятнее всего, недостоверным, мы имеем подлинные изображения Фламеля. Однако не на знаменитом портрете, с которого на нас смотрит старый, бородатый и морщинистый человек в большой шляпе (он относится к XVII веку), а на трех гравюрах, на которых воспроизведены ныне утраченные памятники: аркада кладбища Невинных, малый портал церкви Сен-Жак-ла-Бушри и статуя, стоявшая в церкви Сен-Женевьев-дез-Ардан. Они представляют нам Николя Фламеля коленопреклоненным, безбородым человеком средних лет, облаченным на первый взгляд в церковное одеяние, в действительности же - в одежду паломника в Санть-яго-де-Компостела.

Николя Фламель и его супруга представлены молящимися у ног Девы Марии на тимпане портала церкви Сен-Жак-ла-Бушри. Сама оригинальная вещь, как уже сказано, утрачена, но сохранился сделанный с нее рисунок.

Что касается церковных сооружений столицы Франции, то Николя Фламель не ограничился восстановлением церкви Сен-Жак-ла-Бушри: его заслугой является также реконструкция старинной капеллы (ныне не существующей) госпиталя Сен-Жерве, располагавшегося на улице Тиксерандри. И там, среди прочих персонажей, высеченных на портале, алхимик велел изобразить себя молящимся.

И в Средние века строительство зданий, в том числе церквей и часовен, стоило очень дорого. Вопреки расхожей благочестивой легенде, строители церковных сооружений отнюдь не отличались бескорыстием.

Таким образом, Николя Фламель умножил число собственных изображений (и в большинстве случаев на пару со своей супругой госпожой Пернеллой), помещенных на различных парижских зданиях, построенных или перестроенных на его деньги. Адепт любил, чтобы его изображали молящимся, но иногда он представлен также и держащим гербовый щит, на котором письмо (символ его профессии) соседствует с оружием.

Выше мы уже упомянули скульптурное изображение Николя Фламеля на тимпане портала (а точнее говоря, на малом портале) церкви Сен-Жак-ла-Бушри, но и еще одна его скульптура нашла свое место на опоре церкви (причем еще до ее реконструкции), ставшей одной из стен его мастерской писаря.

Скульптурное изображение алхимика было представлено также и в церкви Сент-Женевьев-дез-Ардан, однако одно из наиболее знаменитых изображений Николя Фламеля и его супруги госпожи Пернеллы находилось на одной из аркад оссуария кладбища Невинных, а точнее говоря, на той, что выходит на улицу Лэнжри.

И по сей день еще второй дом знаменитого парижского алхимика-адепта (тот, который он пожертвовал для создания в нем богоугодного заведения) хранит на своей стене надпись и изображения, высеченные в камне в соответствии с его личными распоряжениями.

Он был тем, кто вложил большие средства в парижские церкви, больницы и прочие богоугодные заведения. Из собственных средств он создал фонд, предназначенный для полной реконструкции церкви Сен-Жак-ла-Бушри. Впрочем, эта большая работа была начата и завершена лишь после его смерти, причем знаменитая башня Сен-Жак, служившая колокольней, - единственное, что осталось от этой церкви, разрушенной в конце XVIII века. Башня была возведена в годы правления Франциска I, но строго в соответствии с планами, разработанными Фламелем.

Напрашивается вопрос: случайно ли в распоряжении, составленном в конце XVIII века, о сносе церкви Сен-Жак-ла-Бушри предусматривалось сохранение ее колокольни? Ведь по народному преданию именно под ней находился тайник с баснословным сокровищем самого Николя Фламеля.

Церковь Сен-Жак-ла-Бушри после реконструкции включала в себя целый ряд алхимических скульптур и витражей, изготовленных по чертежам Фламеля. Адепт также нарисовал для четвертой арки оссуария кладбища Невинных символические фигуры, которые должны были представлять подлинные и основные знаки искусства (алхимии).

Задним числом предпринимались попытки объяснить причину внезапного появления у Николя Фламеля большого богатства иначе, нежели как следствие обретения им порошка проекции. Так, именно с этой целью в Париже, спустя века после смерти алхимика (книга датируется 17 61 годом), было опубликовано сочинение «Критическая история Николя Фламеля и его жены Пернеллы, написанная на основании древних актов, доказывающих, что их богатство было гораздо меньше того, что утверждают алхимики. Прилагаются завещание Пернеллы и много других интересных документов», в котором аббат Этьен-Франсуа Виллэн пытался опровергнуть народную веру в «герметические» источники, за счет которых Фламель покрывал свои расходы.

Но если богатство Фламеля в конечном счете оказалось значительно более скромным, то как же он мог (именно это возражение здравого смысла тут же приходит на ум) позволить себе совершать столь щедрые дарения? Для объяснения этого явного несоответствия делается злонамеренное и заведомо ложное утверждение, что Фламель быстро разбогател в результате крупномасштабного мошенничества: будто бы парижские евреи, обреченные королевским указом на изгнание, поручили ему как писарю собирать деньги, данные ими в долг другим, и он будто бы присвоил большую часть суммы, полученной с должников. Однако все, что известно нам о Николя Фламеле, рекомендует его как человека правдивого, честного, совершенно не способного на подобного рода лихоимство.

В 1418 году состоялись похороны мэтра Николя Фламеля, супруга которого сошла в могилу несколькими годами раньше него. Надгробный камень алхимика, нашедшего упокоение на кладбище церкви Сен-Жак-ла-Бушри, в конце концов, претерпев всякого рода превратности судьбы, последовавшие после разрушения церкви, оказался в парижском музее Клюни.

Однако народная молва (в полном соответствии с герметическими легендами о телесном бессмертии адептов) не замедлила опровергнуть факт кончины как самого Николя Фламеля, так и его супруги госпожи Пернеллы: в обоих случаях будто бы состоялась лишь инсценировка похорон (деревянные куклы заняли место как в одной, так и в другой могиле), позволившая омолодившейся супружеской паре бежать на Восток под вымышленными именами. Не раз проходил будто бы достоверный слух о том, что видели Николя Фламеля, прибывшего с кратким визитом в столь любимый им Париж. В мае 1818 года видели даже некоего человека, снимавшего квартиру в доме 22 по улице Клери, который предлагал богатым любителям, готовым заранее выложить кругленькую сумму в 300 тысяч золотых франков, курс герметической науки, овладев которой, ученики также обрели бы способность производить драгоценный металл и открыли бы для себя секрет вечной молодости. Этот человек исчез прежде, чем полиция успела провести надлежащее следствие по его делу!

Не переводятся подобного рода легенды о бессмертии, ибо чудеса завораживают!

Четвертая крупная фигура среди адептов, Василий Валентин, представляет собой настолько таинственный персонаж, что порой даже отрицают факт его исторического бытия.

Из книги 1185 год. Восток - Запад автора Можейко Игорь

Из книги Когда любовь была «санкюлотом» автора Бретон Ги

Из книги Священная загадка [= Святая Кровь и Святой Грааль] автора Бейджент Майкл

Никола Фламель Это первый из великих магистров Сиона, не принадлежащих ни к одной из генеалогий «документов Общины», и вместе с ним этот титул перестает быть исключительно семейной привилегией. Родился около 1330 года, в течение некоторого времени работает переписчиком в

Из книги 100 великих загадок истории Франции автора Николаев Николай Николаевич

Николя Фламель – создатель золота? Не существует точных сведений ни о дате, ни о месте рождения Фламеля. Большинство его биографов называют местом его рождения Понтуаз, но никто из них не сообщает точно год рождения. Однако, собрав вместе приблизительные даты с небольшим

Из книги Черная книга коммунизма: Преступления. Террор. Репрессии автора Бартошек Карел

Часть первая Николя Верт Государство против своего народа Насилие, репрессии и террор в Советском Союзе Архипелаг ГУЛАГ Карта депортаций народов Архипелаг

Из книги Резня в ночь на святого Варфоломея автора Эрланже Филипп

Из книги 1185 год. Восток – Запад. Истоки. Мир ислама. Между двух миров автора Можейко Игорь

Госпожа Инандж-хатун Вырвавшись на волю из холодных ущелий Памира, Великий шелковый путь разбегался десятками дорог. Отсюда его уже невозможно проследить как единую артерию. Караваны сворачивали на юг, к Индии, шли на север, к богатым городам Хорезма и далее, через

Из книги Московские загадки автора Молева Нина Михайловна

Высокочтимая госпожа президент В последнее время имя ее стало появляться все чаще – на радио, телевидении, в печати. По разным поводам – юбилеев Академии наук, истории русского XVIII века, женской эмансипации, очередного выхода ее «Записок». Стало невозможным не знать

Из книги Великие тайны золота, денег и драгоценностей. 100 историй о секретах мира богатства автора Коровина Елена Анатольевна

Из книги Знаменитые полководцы автора Зиолковская Алина Витальевна

Даву Луи Николя (род. в 1770 г. – ум. в 1823 г.) Знаменитый полководец, маршал и пэр Франции, князь Экмюльский, герцог Ауэрштедтский, участник наполеоновских войн, командующий 1-м пехотным корпусом (1812 г.). «Это один из самых славных и чистых героев Франции» – так

Из книги Черная книга коммунизма автора Бартошек Карел

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Николя Верт ГОСУДАРСТВО ПРОТИВ СВОЕГО НАРОДА Насилие, репрессии и террор в Советском Союзе Архипелаг ГУЛАГ Карта депортаций народов Архипелаг

Из книги Шпионки в Париже автора Массар Майор Эмиль

VI: Тишлли и госпожа Дюсиметьер Мышление шпионокВот госпожа Антуанетта Тишлли, в девичестве Дюфэ, родившаяся в Париже 29 ноября 1870 года у немецкой матери, бывшая горничная в парижском отеле «Мёрис».Она фигурировала в регистрах немецкого шпионажа под шифром Zud 160.Тишлли до

Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин Васильевич